Путь Мира(СИ)

- Вперед! - вскричал полководец и первым пустился вскачь с холма. Вслед ему понеслись первые всадники. Их становилось все больше и больше - и вот наконец огромный черный клин со всадником в сверкающей броне на острие врубился в нестройные ряды застывших от удивления мятежников. Дикий крик затоптанного юноши в грязно-желтой повязке взвился над побоищем, на миг перебив все звуки, в воздухе заметались испуганные возгласы, а потом все потонуло в яростном реве солдат, вымещавших на врагах все недели утомительного марша, весь страх, всю боль, все издевательства, что пришлось перетерпеть из-за их бунта.

С трудом оправившись от первого натиска, мятежники встали сплошной стеной, ощетинившись копьями. И на мгновение тяжелый клин конницы надломился, завяз в пучине тощих, загорелых до черноты тел, Лю Цзы на своем коне отчаянно завертелся во все стороны, рассыпая удары по желтым головам - но с северо-запада "в скулу" войску бунтовщиков уже летел новый живой таран. И в тот же миг позади послышались вопли и звон металла - это жаждущие крови защитники Циньчжоу вышли из города и ударили мятежникам в спину.

Монолитный кулак повстанцев дрогнул и рассыпался на множество испуганных, бегущих в страхе за свою жизнь людей. Битва, не успев начаться, превратилась в резню, озверевшие солдаты гнали и добивали бунтовщиков, как зайцев. Молодой офицер в доспехах из желтой меди, до сих пор отчаянно пытавшийся навести порядок в своем ошеломленном войске, прекратил надрывать горло и отшвырнул щит в сторону. Схватившись за узду ближайшего коня, потерявшего всадника, он взлетел в седло и, пригнувшись, помчался на север, прочь от города.

Лю Цзы проводил его взглядом, стараясь запомнить худое лицо со шрамом над левой бровью. Вокруг него врагов уже не осталось. Спешившись, он ощутил боль в левой ноге - чье-то копье проникло под набедренник и надорвало мышцу. Прихрамывая, он повел коня обратно к холму, не оглядываясь назад. Его солдат уже не нужно было подбадривать.

С вершины на него молча смотрел не принимавший в атаке участия Дун Чжо. В глазах регента пульсировала глухая, ядовитая злоба.

Воины захватили несколько десятков пленных, однако это мало чем помогло: на допросах мятежники либо громко славили Желтые Небеса, не обращая внимания на пылающие уголья, - это были сектанты, - либо торопливо рассказывали все подряд, кроме того, что было нужно Лю Цзы. Никто из сломавшихся не знал, что после взятия города намеревался делать их командир - его, как выяснил генерал, звали Чэн Юань-чжи, - и какие приказы он получил от Безумца. Все, что удалось выяснить - с севера приближается еще один большой отряд Желтых повязок, посланный Безумцем на подмогу осаждающим, не измотанный войной и хорошо вооруженный. Не было сомнения, что офицер со шрамом поскакал на соединение с ним и теперь уже рассказывает, как прошел бой и с какой стороны проще будет ударить.

Лю Цзы проклинал себя за то, что сразу не схватил вождя повстанцев. Он начал спешно укреплять оборону города. Солдаты восстанавливали полуразрушенные стены, спешно выкапывали широкий ров, вбивая на дне его острые колья. Им едва могли помогать шатавшиеся от голода горожане. Пищи в городе почти не осталось: чиновник, ведавший снабжением, исчез при приближении войска Чэн Юань-чжи, и обширные закрома в первые же дни были разграблены дочиста мародерами и трусами. Поля вокруг города были голы: защитники Циньчжоу рассказывали, что, пока часть врагов штурмовала стены, множество мятежников спешно собирали рис и ячмень, тут же молотили и грузили на деревянные телеги, отъезжавшие к северу.

Дивясь дьявольской хитрости Безумца, Лю Цзы приказал уменьшить порции и выделил для жителей Циньчжоу долю полковых припасов, но войсковые обозы и так значительно опустели за время перехода. А тут еще нелегкая принесла из столицы императорского проверяющего, евнуха[1] Цзо Фына, посланного узнать, как идет кампания.

Жирный, с опухшим женоподобным лицом, Цзо Фын разыскал генерала на стенах Циньчжоу, где тот, голый по пояс, вместе со своими солдатами таскал тяжелые камни и сыпал в щели между рядами кладки песок.

- Мира и благоденствия роду твоему, сын благородной семьи[2]! - напыщенно произнес евнух. Утомленный Лю Цзы мрачно взглянул на него, но не стал обрывать нахала. Проглотив насмешку, он продолжил свой путь к широкой бреши, неся на плечах огромный камень.

Идущий рядом сановник через некоторое время повторил приветствие, но генерал и тут не ответил ему. Безбородое лицо Цзо Фына искривилось в недовольной гримасе.

- Неужели во время тяжелых боев великому Лю Цзы вышибло перепонки из ушей? - нагло спросил он.

- Не вышибло, - буркнул полководец, устанавливая камень на место и вытирая пот с лица. - Мира и твоей семье, евнух.