Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века

Возвращаемся (к рассказу). [В воскресенье Самаряныни мы отправились, по приглашению патриарха, в собор, чтобы присутствовать при посвящении кир Иосифа, архиепископа Астраханского. Сердца наши горели желанием видеть это прекрасное зрелище, и — хвала Богу! — по круговороте времени, наконец выпало нам на долю это счастие. Пока патриархи облачались, устлали коврами большой, высокий помост и поставили на него три кресла: для царя и для двух патриархов. От царского кресла до алтарных дверей разостлали красное сукно, а поверх его розовый бархат, чтобы царь ступал на него; а под креслами патриархов разостлали фиолетовое сукно, а поверх его синий бархат. Халдеи в длинных красных кафтанах, с широкими рукавами, с длинными палками в руках и в высоких красных колпаках, стояли, в числе шести, кругом амвона. Мы уже раньше упоминали, что при посвящении епископа их бывает, обыкновенно, четверо; при посвящении архиепископа шестеро; при посвящении митрополита — восемь, а при посвящении патриарха — двенадцать; но не знаем, как объяснить цель этого. Патриархи вышли (из алтаря) и сели на свои кресла. Пришел царь и, приложившись, к иконам, направился к патриархам, которые сошли преподать ему благословение, после чего он поднялся и сел на кресло рядом с ними. Он был в короне, в царском одеянии и порфире и сидел по правую руку. Тогда архидиакон, со своими товарищами, вышел вперед и, вызывая архиереев, архимандритов и священников по двое, делал с ними метания[675] пред царем и патриархами. Архиерей рассаживались на уступах помоста с каждой стороны, до самого нижнего, по своим степеням; а архимандриты в митрах сели на креслах по обеим сторонам хороса. Вывели лицо, назначенное к посвящению, в облачении и митре, он был архимандритом одного монастыря в Астрахани. Поклонившись дважды царю и патриархам, как сделали другие, он стал перед ними поодаль, лицом к западу, и начал читать грамоту, данную ему жителями его области, а также произнес громким голосом исповедание соборов и символ веры, как это установлено в Евхологии, поминая имена царя и патриарха со многими хвалами. Они слушали его, сидя, но когда он начал читать символ «Верую во единого Бога», они поднялись и стояли. Кончив, он взошел к патриарху, и тот прочел над ним положенные молитвы и благословил его. По заключении этой церемонии, патриарх сошел к своему месту, и начали часы и обедню. При Трисвятом было совершено обычным образом посвящение архиепископа. Ему вручили Евангелие, он пошел и поднес его царю приложиться, а потом всем служащим.

После обедни мы поднялись в царскую столовую и видели, как архиепископ, сопровождаемый царскими боярами, проехал верхом, с крестом в руке, окруженный халдеями, и окроплял стены Кремля, после чего вернулся к столу. На другой день он окроплял вторую стену города, а на третий день все остальное, по обычаю московитов. Затем, он поднес царю и всему царскому семейству в подарок иконы, золоченые кубки, динары, соболей, шелк, парчу и пр.; а также сделал подарки патриарху, нашему учителю, нам, и всем присутствовавшим при его посвящении архиереям, настоятелям монастырей, священникам и большим и маленьким дьяконам.

Между тем царь послал приказ всем воеводам страны, чтобы они доставили ему людей и пособие для имеющего вскоре быть похода и уплатили за каждого раба и служителя, которых желали удержать в своих поместьях, от 20 до 40 руб. с человека, взамен военной службы, при чем представили бы заместителей, пока те отсутствуют и отдыхают от трудов войны. Этот приказ строго приводился в исполнение не только относительно воевод и их рабов, но также и относительно всех бояр, живущих в своих домах по всей стране, при чем не делалось никакого исключения, хотя многие из них были стары и дряхлы.]

Царь опять готовился ехать в город Смоленск, чтобы видеть, на чем установится соглашение между ним и ляхами, и отправил вперед войско, припасы и тяжести. Против Швеции он послал трех больших князей с 300.000 ратников, и они пошли в Новгород и Псков, выступив из столицы с большою торжественностью и пышностью. Царь и цесарь согласились напасть на шведов, первый — с суши, второй — с моря; так было решено. После этого царь стал держать шведского посла в тесном заключении, поставив кругом его жилища два приказа — 1.200 — стрельцов с ружьями стеречь его со всех сторон, как пылающий огонь. К ним отнюдь никого не допускали. Окружив их, отобрали все найденные у них мечи, ножи, а также перья и чернила, чтобы они не писали писем в свою страну, после чего переместили их в каменное здание, где ратники стерегли их с чрезвычайною бдительностью. Все это делалось из опасения, что они будут посылать письма в свою страну, и что до них будут доходить оттуда известия.