Путешествие в Россию

Профессор рассказал, что он попросил выпускников средней школы (в России это старшие классы единой школы), т. е. молодых людей, которые поступают в университеты, составить простое предложение, главные концептуальные понятия которого были заданы. Итак, нужно было составить предложение, используя три понятия, например: «бумага», «карандаш», «писать». И случилось странное: восемьдесят из ста учеников совершенно не справились с заданием; некоторые составили предложение, но оно было грамматически неправильным, например: «я пишу карандашом на бумагу» – при этом следует иметь в виду, что в русском языке в каждом падеже изменяется окончание склоняемого существительного, так что грамматические ошибки вкрадываются легче, чем в немецком, где сам артикль уже заставляет задуматься. Лишь немногие смогли составить предложение без ошибок.

Там же, в Ленинграде, было обнаружено, что лучшее продвижение в учебе отмечалось у школьников, живущих в центре, самое медленное – у проживающих на периферии; т. е. что буржуазным школьникам учиться легче, чем пролетарским. Злобная радость, с которой русская буржуазия воспринимает эту новость и подобные ей, не только неуместна, но и преждевременна. Ведь само собой разумеется, что потомок из семьи былых чиновников или ученых приходит в жизнь более смышленым, чем отпрыск рабочих или крестьян. Это приобретается со временем. Но о «временности» этих результатов забывают, когда говорят об официальном и периодически возобновляемом намерении правительства и школьного ведомства облегчить учебу пролетарским детям и усложнить буржуазным; к тому же существует программная склонность властей считать такие дарования, как проницательность, сообразительность, умение комбинировать сугубо «буржуазными» способностями и ценить их ниже, чем, например, прямой, простой и, конечно же, героический и благородный дух солидарности, присущий более простодушной личности. Тогда можно понять, что в долгосрочной перспективе воспитание «коллективизма» препятствует обучению знающего, а значит, свободного человека. К такому пониманию постепенно приходят русские школьные ведомства. И чем больше неудачных экспериментов, тем старательнее здесь прибегают к прежним методам и прежним принципам обучения. Вот почему нельзя дать окончательную оценку. Все результаты предварительны.

Предварительны, к счастью, и отрицательные результаты: как например, упомянутые выше результаты психотехнических исследований в Ленинграде. Впрочем, такими ошеломляющими они выглядят лишь на первый взгляд. Ведь они служат доказательством не безнадежной глупости кандидатов на поступление в вузы, а только их ограниченности. Молодой человек, который не смог составить простое предложение, возможно, сможет вести собрание, сделать кассовый отчет, пересказать или даже написать одну из обычных для сегодняшнего дня газетных статей – ведь все составные части газетной статьи, речи, доклада уже имеются, отточенные и выверенные: фразы, мировоззрение, аргументы лежат, как в консервных банках, не нужно ничего ни готовить, ни подготавливать. Молодой человек, конечно же, знает, кто такой эксплуататор и кто такой эксплуатируемый, что такое обобществление и политическая реакция, «буржуазная идеология» и забастовка шахтеров в Англии. Вот только не может составить предложение, потому что в нем не развивали умение комбинировать. Его основательно отучили от естественной склонности человеческого разума соединять связанные друг с другом вещи и исключать чуждое. Его кормили устойчивыми, выкованными на века мысленными и словесными комплексами и избавляли от плодотворных усилий по самостоятельному синтезу и анализу. Далее, из страха перед «филологией», которая в России подозревается в буржуазности, его увели от языка, от слова, от логики грамматики к более простой логике «дел» и машин, к более жесткой структуре механизмов и форм человеческого общества. Мстит не филологическое невежество, а искусственное, хотя и не намеренное отчуждение от языка, в законах которого заключена первичная, основополагающая, фундаментальная логика человеческого разума. Из-за страха перед «гуманизмом» ученик лишен всякой «гуманности» в умственном (не этическом) смысле, лишен естественных гуманитарных дарований. Его воспитали как «члена общества» и «специалиста», как верующего оптимиста и фанатика «действительности» и способа ее выражения – статистики. Невероятно, но когда слушатель университета говорит мне о «коммуникации», он вдруг останавливается, сомневается, раздумывает и внезапно спрашивает с решимостью: «Вы знаете, что это такое – „коммуникация“»? – он, бедняга, думает, что «коммуникация» – одно из многочисленных новых русских слов.