Путешествие в Сиам

Из множества каналов, по которым осуществляется сообщение между всеми уголками страны, наиболее значимым является Клонг Яй (Большой канал), проложенный в правление Пхья Така. Этот канал имеет глубину почти сто кубитов, а в ширину достигает двадцати сиамских фатомов и тянется на сорок миль в длину. Бангкок по справедливости нарекли Восточной Венецией. В Сиаме каналами соединены не только селения по берегам Менам, но и отдаленные деревни, даже на границах королевства. В действительности земли, ежегодно затопляемые Матерью вод, весьма обширны и по большой части лежат низко, посему количество водоводов, естественных и искусственных, столь велико, что из всего обилия воды, обрушивающейся на страну в июне, июле и августе (когда весь край превращается в море, города и деревни становятся похожими на доки, соединенными подъемными мостами, а между рощами и садами, от коих видны только макушки деревьев, появляются островки), ни капли не возвращается в океан.

Современные мосты Сиама в основном железные, сооружены в европейском стиле. Они, как правило, подъемные или разводные, дабы не препятствовать проходу королевской баржи: голова короля будет осквернена, если он пройдет под каким-то настилом или перекрытием, по которому ступала нога человека. Однако более древние мосты возведены из камня и дерева. Тут и там встречаются необычные искусственные озера, частично заполненные развалинами храмов, некогда стоявших по их берегам. Хороших дорог мало, и все они построены относительно недавно.

Глава XXIX Руины Камбоджи [166] . Путешествие к Нагхкон-Вату

Наш вояж из Бангкока в Кабин оставил неизгладимое впечатление. Интерес подогревали те особенности маршрута и их восприятие, что придают романтический ореол путешествию в странах Востока: непроторенные дороги, вольные просторы равнин, коварные извилистые горные тропы, непролазные джунгли, ошеломляющие пустоши и темные уголки неисследованного края, сулящего опасности и приключения, и особенно потрясающее чувство причастности к тому, что делает жизнь путника на Востоке богаче и свободней. Как только начинаешь это сознавать, появляется ощущение счастья, на чем бы ты ни передвигался – хоть на слоне, хоть в повозке, запряженной буйволом. Лишения, трудности и сопряженное с этим волнение таят в себе своеобразное очарование, неведомое обычному европейскому туристу.

По равнине стелилась пронизанная радугой туманная дымка, которую пока еще не развеял ветер, разносивший ароматы и звонкие трели, теребивший макушки деревьев в лесу. Диковинные птицы перелетали с ветки на ветку миртовых и лаймовых деревьев, в зарослях кустарников мелькали большие зелено-золотистые ящерицы. Наши слоны упорно шли вперед, тяжело, но почти бесшумно ступая по пестрому ковру из полевых цветов. Мы приближались к Сиемреапу.

Руины самых значительных древностей Камбоджи сосредоточены именно в этой части страны, хотя, конечно же, они щедро разбросаны на всех близлежащих территориях.

Из Сисопхона мы отклонились на северо-восток и к вечеру оказались в причудливом древнем городке Пханомсок, заброшенном и полуразрушенном. Там и сегодня можно видеть развалины величественного дворца.

Местность между Камбоджей и Сиамом представляет собой покатую равнину, понижающуюся в сторону моря. Начинается она от Кхао-Донгрэк (плоскогорье Корат), которая образует первую платформу террас, постепенно поднимающихся к горной цепи Лаоса и оттуда – к величественным Гималаям.

На Кхао-Донгрэк («Гора, которая держит на плечах» – Камбоджийский Атлант) находится Донг-Пхья-Фай («Лес повелителя огня»), откуда множество ручьев текут в прекрасную реку Пачим.

На следующее утро, на рассвете, мы возобновили наше путешествие. Целый день мы пробирались через коварные болота и кустарниковые заросли и на закате добрались до некоего удивительного загадочного объекта, непонятно когда и как здесь появившегося. Это был то ли горный гребень, то ли вал высотой десять-двенадцать футов – абсолютно сухая, к нашему удивлению, возвышенность на болотистой низине. В самой гуще бескрайнего леса вал тянулся вдоль заросшей тропы, местами огораживая ее, местами пересекая под прямым углом, а то вдруг ныряя в глубь джунглей и снова появляясь где-то в стороне, – словно насмехался над нашей медлительностью и приглашал следовать за ним. Взгляд, тоскливо отслеживающий эксцентричные извороты вала, внезапно упирался в непроницаемую тьму, в которой он исчезал. Поблизости не было и следа каких-то других развалин, и длинные линии очертаний вала, возникавшего тут и там, в лунном свете отливали призрачной белизной, напоминая колышущиеся песчаные полосы, как в миражном видении.

Наши проводники объяснили нам, что этот заброшенный вал некогда был главной дорогой древней Камбоджи, что его можно проследить от района Нохк-Бури до Нагхкон-Вата, а оттуда до самой сердцевины Кохинхины; а один из них заверил нас, что никто не знает, где вал заканчивается.