Путешествия и приключения капитана Гатерраса

— Еще бы,— восторженно ответил последний,— скоро мы будем у полюса! А вас, мой добрый доктор, разве это не радует хоть немного?

— Я всегда доволен, и особенно тогда, когда довольны другие.

Они возвратились в ложбину, наладили сани, сняли палатку и тронулись в путь. Все боялись наткнуться на вчерашние следы, но нигде на почве не было и признака каких-либо чужих следов.

Через три часа достигли берега.

— Море! Море! — в один голос воскликнули все.

— И к тому же — свободное море! — добавил капитан.

Было десять часов утра.

Ураган очистил полярный бассейн. Разбитые, разорванные льдины неслись по всем направлениям; самые большие из них, похожие на айсберги, только что «снялись с якоря», как говорят моряки, и понеслись в открытое море. Ледяные поля выдержали сильную атаку бури. Град мелких ледяных игл, ледяная пыль и пена покрывали соседние скалы. Только у берега оставался еще слабый, рыхлый лед. На скалах, о которые дробились волны, висели длинные водоросли и пучки выцветших водяных мхов.

Океан простирался на необозримое пространство, на горизонте не видно было ни клочка земли.

На востоке и на западе берег выдавался двумя мысами, которые, постепенно понижаясь, спускались в океан; волны разбивались об их выступы, и легкая пена разносилась ветром. Таким образом, материк Новой Америки заканчивался в полярном океане мягкими склонами, закругляясь в очень открытый, ограниченный двумя мысами залив. Посреди него выступ скалы образовал небольшой естественный порт, защищенный с трех сторон и врезавшийся в материк широким руслом ручья, по которому обычно струились воды тающих весной снегов. Сейчас этот ручей катился бурным потоком.

Ознакомившись с очертаниями берега, Гаттерас решил в тот же день начать приготовления к отплытию — спустить на воду шлюпку, разобрать сани и взять их с собой на случай дальнейших сухопутных переходов.

На это ушел весь остаток дня. Разбили палатку, и после сытного обеда работа закипела. Доктор тем временем взял инструменты, чтобы нанести на карту местонахождение отряда и определить гидрографическое положение некоторых частей бухты.

Гаттерас торопил с работой: ему хотелось скорее оставить сушу и отплыть раньше отряда неизвестных путешественников, которые могли прибыть к этому же берегу.

В пять часов вечера Джонсон и Бэлл окончили все приготовления. В маленьком порту грациозно покачивалась шлюпка с мачтой и большим парусом, взятым на гитовы[46]. Разобрали и уложили сани и съестные припасы, только палатку оставили на берегу до следующего дня.

К возвращению доктора все приготовления были уже окончены. При виде защищенной от ветра шлюпки ему пришло в голову дать название маленькому порту, и он предложил окрестить его именем Альтамонта.

Это не встретило возражений со стороны других путешественников, и порт был торжественно наименован портом Альтамонта.

По вычислению доктора, порт находился под 87°05' широты и 118°35' восточной долготы по Гринвичскому меридиану, следовательно менее чем в трех градусах от полюса. От бухты Виктории до порта Альтамонта путешественники прошли двести миль. 

XXI Открытое море

На следующий день, утром, Джонсов и Бэлл приступили к погрузке на шлюпку лагерных принадлежностей. В восемь часов все было готово к отплытию. Но тут доктор вспомнил о следах путешественников; обстоятельство это не переставало тревожить его.

Намеревались ли эти люди также подняться к полюсу? Есть ли у них средства, чтобы выйти в полярный океан? Не придется ли еще раз встретить их на своем пути?

Уже три дня ничто не указывало на их присутствие в этих местах. И действительно, кто бы они ни были, едва ли им удастся дойти до порта Альтамонта. Повидимому, здесь никогда еще не ступала нога человека.

Осаждаемый такого рода мыслями, доктор в последний раз захотел осмотреть окрестности. Он взобрался на холм футов около ста высотой, откуда мог окинуть взглядом весь южный горизонт.

Достигнув вершины холма, Клоубонни поднес к глазам подзорную трубу и, к своему удивлению, ничего не увидел не только вдали на равнинах, но и в нескольких шагах от себя. Это крайне озадачило доктора: он снова взглянул в трубу и наконец осмотрел инструмент. У трубы не оказалось объектива...

— Объектив! — воскликнул доктор.

Понятно, какого рода мысль внезапно осенила Клоубонии. Он закричал так громко, что его услышали товарищи, которые не на шутку встревожились, когда увидели его бегущим во всю прыть с откоса.

— Ну, что там еще случилось? — спросил Джонсон.

Запыхавшийся доктор долго не мог произнести ни слова; наконец он сказал:

— Следы!.. Отряд!..

— Что такое? — сказал Гаттерас. — Посторонние люди здесь?

— Нет, нет!.. — отвечал доктор. — Объектив... объектив... мой объектив.

И он показал свой инструмент.

— Значит, вы его потеряли? — спросил Альтамонт.

— Да.

— А следы?

— Следы были наши, друзья мои! — воскликнул доктор. — Наши. Мы заблудились в тумане, кружили во всех направлениях и наконец набрели на свои же собственные следы.

— А отпечаток башмака? — спросил Гаттерас.

— Это следы Бэлла, который потерял свои лыжи и весь день шел по снегу в башмаках.