Путешествия и приключения капитана Гатерраса

«Форвард» снялся с якоря и неуверенно продолжал свой путь на север. Из-за сильной качки реи были спущены со своими снастями, так как нельзя было рассчитывать на беспрестанно менявшийся ветер, который в извилистых каналах становился почти бесполезным. На море местами начинали уже показываться беловатые пространства, похожие на маслянистые пятна и предвещавшие скорое наступление морозов. Едва ветер стихал, как море почти мгновенно застывало, но этот молодой лед легко ломался и расходился под действием ветра. К вечеру термометр опустился до —7° по Цельсию.

Входя в какой-нибудь закрытый проход, бриг начинал работать в качестве тарана: на всех парах устремлялся на препятствие и разбивал его. Порой можно было подумать, что «Форвард» окончательно попал в западню, но неожиданное движение полярных масс открывало ему новый проход, в который бриг и входил, нимало не колеблясь. Во время остановок пар, вырывавшийся из клапанов, сгущался в холодном воздухе и в виде снега падал на палубу. Ход брига замедляли и другие причины: нередко под лопасти винта попадали твердые, как камень, куски льда, разбить которые машина была не в состоянии. Тогда приходилось давать задний ход, и матросы ломали их и ганшпугами[33] освобождали винт от застрявших в лопастях осколков. Отсюда — затруднения, усталость и остановки.

Так шли дела в течение целых тридцати дней. «Форвард» с трудом продвигался проливом Пенни. Экипаж роптал, но повиновался, поняв, что вернуться назад теперь уже нет никакой возможности и что движение на север представляло меньше опасностей, чем обратный путь на юг. Необходимо было подумать о зимовке.

Матросы толковали об этом между собой, а потом заговорили с Ричардом Шандоном, который, как им хорошо было известно, был на их стороне. В явное нарушение своих обязанностей должностного лица, Шандон позволял матросам в своем присутствии обсуждать действия капитана.

— Значит, по вашему мнению, господин Шандон, — сказал Гриппер, — мы не можем возвратиться?

— Теперь уже слишком поздно, — ответил Шандон.

— Видно, — начал другой матрос, — нам остается думать только о зимовке?

— В этом наше единственное спасение! Но мне не хотели верить...

— Уж в другой-то раз вам непременно поверят, — ответил Пэн.

— А так как распоряжаться я не имею права... — сказал Шандон.

— Как знать! — возразил Пэн. — Джон Гаттерас волен отправиться, куда ему угодно, но мы не обязаны следовать за ним.

— Стоит только вспомнить о его первой экспедиции в Баффинов залив и о ее последствиях, — сказал Гриппер.

— И о плавании судна «Фарвел», — добавил Клифтон, — погибшего под его командой в водах Шпицбергена!

— Откуда один только Гаттерас и возвратился,— продолжил Гриппер.

— Он да его собака, — вторил Клифтон.

— Мы не имеем ни малейшей охоты жертвовать собой в угоду этому человеку! — вскричал Пэн.

— И лишиться своих заработков, — добавил Клифтон. — Когда мы пройдем семьдесят восьмой градус, до которого уже недалеко, то каждому из нас будет причитаться как раз по триста семьдесят пять фунтов стерлингов.

— Но не лишимся ли мы их, возвратившись без капитана? — спросил Гриппер.

— Конечно, нет, если будет доказано, что возвратиться было необходимо.

— Однако... капитан...

— Не беспокойся, Гриппер, — ответил Пэн, — у нас будет капитан, да еще какой бравый! Господин Шандон его знает. Когда командир судна сходит с ума, его сменяют и назначают другого. Не так ли, господин Шандон?

— Друзья мои, — уклончиво ответил Шандон, — во мне вы всегда будете иметь преданного вам человека... Станем ждать дальнейших событий.

Итак, над головой Гаттераса собиралась гроза, но он, непоколебимый, энергичный, самоуверенный, смело шел вперед. Правда, он не мог направлять судно по своему желанию, но нужно отдать ему должное: «Форвард» вел себя отлично, и путь, пройденный им в пять месяцев, другие мореплаватели проходили в два или три года. Обстоятельства вынуждали Гаттераса провести здесь зиму, но это ничего не значило для людей мужественных и решительных, для испытанных и твердых душ, для бесстрашных и закаленных моряков. Разве Джон Росс и Мак-Клюр не провели несколько зим в арктических странах? И неужели сделанное раз не может повториться?

— Разумеется, может! — воскликнул Гаттерас. — И не один только раз, если понадобится. Как жаль, — говорил он доктору, — что я не мог выйти в пролив Смита. Теперь я наверное был бы уже у полюса!

— Ничего! — неизменно отвечал доктор. — Придем туда не семьдесят пятым, так девяносто девятым меридианом. Что ж такого? Если все пути ведут в Рим, то еще более несомненно, что все меридианы ведут к полюсу.