Путешествия трикстера. Мусульманин XVI века между мирами

Йуханна ал-Асад только что участвовал в составлении арабско-еврейско-латинского словаря, и когда кардинал предложил ему проверить перевод Корана, он был подготовлен к этой работе. Средневековые христианские переводчики Корана уже демонстрировали знание тафсира, мусульманских комментариев[661], а если Иоаннес Габриэль был крещеным мусульманином, то и он наверняка знал их с юных лет. Как бы то ни было, Йуханна ал-Асад утверждал, что обладает более глубокими знаниями, чем он. Закончив свою работу, он с гордостью говорил о том, как «с Божьей помощью» разъяснил «непонятные места» в переводе Корана, по-другому переведя отдельные слова или объяснив значение того или иного стиха. Он посоветовал кардиналу «удалить примечания на полях, которые из‐за невежества первого переводчика не согласуются с текстом»[662].

Йуханну ал-Асада, возможно, также позабавили арабские цифры, которыми Иоаннес Габриэль пометил для кардинала латинские стихи — это новшество недавно появилось в европейских переводах Корана. (К библейским стихам оно не применялось до публикации в 1551–1552 годах протестантского Нового Завета на греческом и французском языках.) В арабском тексте Корана айаты и суры разделялись для удобства чтения цветными розетками, кружками или другими знаками, но любой факих, вы­учивший Коран наизусть в детстве, и без номеров знал, где какие айаты в каждой суре (главе Корана)[663].

Итак, Йуханна ал-Асад принялся вписывать слова между строк, стремясь как можно лучше выразить смысл на языке, которым еще не владел в совершенстве. Иногда он перефразировал или дополнял текст перевода. В первой суре (1: 2), над переводом Иоаннеса Габриэля «Хвала Аллаху, Господу всего сущего», Йуханна ал-Асад приписал: «Хвала Аллаху, Господу миров, то есть ангелов, людей и животных». Иногда он вносил исправления: перевод Иоаннеса Габриэля «Веди нас по дороге благословенных» в первой суре он изменил (и правильно) на «по дороге прямой»[664].

Некоторые из этих комментариев и исправлений взяты из его любимых исламских глосс на этот стих. Так, в суре 2: 22, где у переводчика сказано, что Бог повелевает людям «не создавать врагов Аллаху», Йуханна ал-Асад вслед за уважаемым ал-Табари, уточняет: «Не придавайте же Аллаху равных», как делают многобожники. Подчеркивание центральной роли монотеизма — разъяснение того, что у Бога нет «помощников», — было одной из самых постоянных задач Йуханны ал-Асада при исправлении текста. Там, где Иоаннес Габриэль писал «богохульники» или «они богохульствуют», Йуханна ал-Асад исправлял это на более точное «идолопоклонники» или использовал глагол, предполагающий заблуждение — веру в то, что возле Бога есть другие боги, которые «общаются» с ним, «помогают» ему или что-то «разделяют» с ним[665].

Возможность показать себя у Йуханны ал-Асада появилась, когда дело дошло до Зу-л-Карнайна в суре «Пещера». Следуя более ранним латинским переводам Корана, Иоан­нес Габриэль начал стих так: «Они будут спрашивать тебя об Александре». Комментируя и исправляя это имя, Йуханна ал-Асад написал: «Сближающий два рога… что по-арабски означает „двурогий“». Затем он, кажется, говорит, что «совершенное безумие» присваивать этот титул Александру, как и полагать, будто Александр был сыном бога Аммона. Согласно этой истории, встречающейся как в христианских, так и в мусульманских легендах, мать Александра/Искандера Олимпиаду в отсутствие ее мужа Филиппа посетил Аммон в облике египетского царя; впоследствии Александр узнаёт от оракула Аммона о своем божественном происхождении. Йуханна ал-Асад, по-видимому, считает, что Искандер как Зу-л-Карнайн не более вероятен, чем Искандер как сын Аммона[666]. И приписывает вину за эту ошибку не Корану, а скорее преданию об Искандере.