Путешествия трикстера. Мусульманин XVI века между мирами

А что сказать про христианина Роланда, убитого при Ронсевале в 161/778 году и превращенного легендами и поэзией в героя потрясшей мир битвы между его дядей Карлом Великим и сарацинами? «Карл Великий» — это имя, которое Йуханна ал-Асад должен был встретить еще в сочинении историка и географа ал-Масуди, книге, на которую он ссылался в своей «Географии», но имя Роланда не могло встретиться ему раньше, чем он попал в Италию. Там на фоне призывов к новому крестовому походу против турок знаменитый «Orlando Furioso» — «Неистовый Роланд» Лудовико Ариосто — вышел в первых двух изданиях в 1516 и 1521 годах. И хотя обезумевший от любви Орландо у Ариосто отличается от воина Роланда из средневекового романа, центральное место в поэме занимает героическая борьба против сарацин. Йуханна ал-Асад мог слышать об этой книге и о легендах, связанных с Орландо, от нескольких людей, с которыми он познакомился в Италии, — включая Альберто Пио и Якоба Мантино, — но, возможно, скорее всего, от Элии Левиты, автора, как мы помним, собственной эпической поэмы на идише с сюжетом средневекового романа[330]. Из таких разговоров Йуханна ал-Асад мог вынести идею дуальной симметрии «Хилала» и Роланда.

Парность проявляется и в связи с другими обстоятельствами. Так, гостиницы в Фесе — сообщает Йуханна ал-Асад — очень велики, особенно те, что находятся поблизости от мечети ал-Каравийин, с фонтанами и канализационными системами, обслуживающими 120 комнат и более. «Подобных нет в Италии, за исключением Коллегии Испанцев в Болонье и дворца Святого Георгия в Риме». (Действительно, проблема водоснабжения Рима была серьезной, учитывая быстрый рост его населения в 1520‐х годах; городом фонтанов он стал лишь после того, как папа начал принимать соответствующие меры в 1561 году[331].) Йухан­на ал-Асад вынужден был признать, что некоторые гостиницы Феса служили пристанищем для мужчин, падких до сексуальных проказ:

Они ходят одетыми как женщины и украшают свои лица как женщины, они бреют бороды и разговаривают как женщины, и они прядут. Каждый из этих проклятых обитателей гостиниц берет в мужья другого мужчину, и говорят, что они также используют друг друга на манер женщин-проституток в публичных домах Европы.

Словом, сексуальные излишества отмечались по обе стороны от Средиземного моря[332].

Даже в повествовании о войне между португальскими христианами и мусульманами Магриба, которую он отчасти видел собственными глазами, Йуханна ал-Асад сравнительно непредвзят. Впрочем, хвастливая нотка все же проскальзывает в его рассказе о таком же, как он, беженце из Гранады, доблестном Али ал-Манзари. Прославленный военной удалью в борьбе с испанцами незадолго до завоевания Гранады, ал-Манзари отстроил крепость и город Тетуан, ранее разрушенные португальцами, и использовал в качестве базы для операций против них в районе Сеуты и Танжера:

Взяв с собой примерно 300 всадников из Гранады, хорошо владеющих оружием и опытных в войне, он прочесал сельскую местность, захватив в плен много христиан. Он заставил христиан работать на укреплениях и плохо обращался с ними. Пишущий это видел там свыше трех тысяч христианских рабов, одетых в грубошерстные мешки и спавших в окопах, закованными в цепи. Но [ал-Манзари] был чрезвычайно щедр к каждому чужестранцу, проезжавшему через его земли[333].

Однако, описывая битву между португальцами и войсками султана Феса при ал-Маамуре, Йуханна ал-Асад не выражает буквально никакой пристрастности, хотя он, конечно же, переживал за мусульман в то время, когда сражался там в 921/1515 году. Он анализирует военную ситуацию с объективностью Макиавелли, писавшего «Искусство войны» и «Историю Флоренции» во время пребывания Йуханны ал-Асада в Италии, с той объективностью, которую можно найти и в некоторых лучших трудах исламской военной историографии. Португальцы проиграли, потому что были в значительном меньшинстве, комментирует Йуханна ал-Асад; это суровый факт, к которому им следовало отнестись серьезнее. Они также попытались соединиться с кастильскими войсками, что с неизбежностью привело к разногласиям по поводу тактики. Побеждая, мусульмане проявляли жестокость («мавры — жестокосердные люди») и убивали португальцев или предоставляли им утонуть, вместо того чтобы брать их в плен. Когда побеждали христиане, они тоже не демонстрировали большого милосердия, например обратили в рабство большую часть населения Азеллы, впервые захватив ее в конце XV века[334].

В других сравнительных оценках Северной Африки и Италии одна сторона могла выглядеть лучше другой, но одобрение автора при этом могло относиться к противоположной стороне. Так, Йуханна ал-Асад высказывает серьезные замечания по поводу манеры поведения за столом в стране, где он вырос. Противопоставив простонародный кускус роскошным трапезам богатых, он замечает: