Путешествия трикстера. Мусульманин XVI века между мирами

Йуханна ал-Асад использовал здесь слово «испорченный», вдохновляясь уважением, подобающим священному языку Корана, который служит стандартом чистоты арабского языка во всем мире ислама. Математик и историк ал-Бируни (ум. 442/1050), уроженец Средней Азии, который научился арабскому языку, а не был его прирожденным носителем, сформулировал это так:

До тех пор, пока… Коран на ясном арабском языке читается по памяти среди верующих, стоящих рядами позади имама, а его живительное послание проповедуется в мечетях… узы ислама не будут разорваны…. Отрасли знаний из всех стран мира переведены на арабский язык, украшены и сделаны притягательными, и красоты языка наполнили вены и артерии народов этих стран… Я — гость в обоих языках [арабском и персидском]… но пусть меня лучше ругают по-арабски, чем хвалят по-персидски[368].

По замечанию Йуханны ал-Асада, исконный арабский язык Хиджаза (западной части Центральной Аравии, где зародился ислам) претерпел изменения у тех арабов, которые контактировали с неарабами, чужестранцами. Ал-Мукаддаси уже давно нашел арабский язык, на котором говорят в Египте, «неправильным и неряшливым». Ибн Халдун подробно рассмотрел это «повреждение» в своей «Мукаддиме» и описал различные науки — грамматику, лексикографию, синтаксис, литературную критику, — разработанные для поддержания наивысших критериев арабского языка[369]. Если бы мы располагали утраченной рукописью Йуханны ал-Асада по арабской грамматике, то мы, несомненно, больше узнали бы о том, что он думал по этому вопросу.

Тем не менее языковое смешение не обязательно было катастрофой для литературы. «Окончания на гласные не имеют ничего общего с красноречием», — утверждал Ибн Халдун и далее приводил яркие примеры из арабской поэзии Магриба и других бедуинских сообществ. О богатых арабах-кочевниках в пустынях к югу от Тлемсена и Туниса Йуханна ал-Асад сообщает: «Они весьма изысканны в своих стихах и в обычной речи, хотя их язык ныне испорчен… Некоторых поэтов их вожди вознаграждают сверх того, о чем те когда-либо могли попросить, за изящество и чистоту их стихов»[370]. Упоминая об «испорченном» арабском языке, Йуханна ал-Асад, должно быть, с иронией думал о том, как он сам живет среди чужеземцев и пишет свою собственную книгу на «испорченном» итальянском языке.

Йуханна ал-Асад выделяет и смешение другого рода — сексуальное, преступающее и религиозные барьеры, и различия в цвете кожи. Этому предмету издавна посвящались бесчисленные комментарии законоведов и — во всяком случае в таких регионах, как Испания и ал-Андалус, — он имел богатую историю противозаконной сексуальной практики и конфликтов в местных обществах. По исламским законам, половые сношения вне дозволенных брачных уз или законных прав хозяев распоряжаться рабами были грехом и преступлением, именуемым зинаа (прелюбодеяние, блуд). При этом мусульмане могли включать в число дозволенных им четырех жен свободных евреек и христианок — то есть женщин из народов Писания, — а также вступать в половые сношения со своими еврейскими и христианскими рабынями, хотя их дети обязательно должны были воспитываться как мусульмане. Мусульманским женщинам полагалось вступать в брак только с единоверцами, причем свободным мусульманкам запрещались половые связи с рабами[371]. Напротив, в еврейском и христианском законодательстве граница сексуальных связей была накрепко закрыта для всех. Раввинский закон запрещал любые сношения с неевреями и браки с ними. Каноническое право и христианские власти также запрещали любые сношения с нехристианами и браки с ними[372].

На практике эти границы часто нарушались. В средневековом королевстве Арагон мусульмане были в меньшинстве под властью христиан, поэтому мужчины-мусульмане вряд ли включали еврейских и христианских женщин в число своих жен, какими бы правами ни наделял их шариат. Но было много случаев сексуальных связей между людьми разной веры, чаще всего между мусульманками (рабынями, проститутками, свободными женщинами) и мужчинами-христианами или евреями. Иногда у свободной христианки или еврейки был любовник-мусульманин. Эти модели поведения сохранялись, несмотря на карательные действия властей всех трех групп, направленные с особой суровостью против женщин, нарушавших запреты[373].