Путешествия трикстера. Мусульманин XVI века между мирами

Старания Йуханны ал-Асада проследить происхождение народов были традиционны для мусульманского мира. При этом исламская генеалогия не всегда соответствовала библейской — например, Мицраим, сын Куша (как утверждает Йуханна ал-Асад), в книге Бытия (Быт. 10: 6) назван братом Куша. Мусульманские ученые расходились во мнениях о том, кому из сыновей Ноя достались те или иные земли по всему миру и какие народы от кого пошли, по крайней мере, не меньше, чем христианские ученые средневековой Европы. Средневековые карты мира — самое наглядное выражение христианских представлений — помещают Сима в отделение для Азии, Хама — в отделение для Африки, а Иафета — в отделение для Европы, не загромождая место на карте двумя прародителями — Хамом и Симом для Африки, как у Ибн Халдуна и у Йуханны ал-Асада.

Итальянских читателей повествования Йуханны ал-Асада также должно было поразить его умолчание о том, что Ной проклял Ханаана, сына Хама, и благословил Сима: «Проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих… благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему» (Быт. 9: 25–26). Это проклятие, в христианском Писании охватывающее все потомство Хама и в конечном счете подразумевающее, наряду с рабством, черную кожу, в исламской традиции имело разные варианты и не было столь ужасным. В Коране оно совсем не упоминается: в нем единственный из сыновей Ноя, сбившийся с пути, — безымянный безбожник, который отказался идти с отцом в ковчег и утонул в водах Потопа (11: 42–43). По словам историка IX века ат-Табари, проклятие Ноя пало на Хама и повлекло за собой черноту кожи и порабощение, однако «Ной впоследствии смягчился в отношении Хама и молился о том, чтобы братья даровали ему сострадание». Через несколько десятилетий автор сокращенной персидской версии хроники ат-Табари распространил проклятие не только на Хама, но и на Иафета, ведь оба они были виновны в том, что смеялись над наготой отца. Люди и плоды в землях Хама должны были почернеть (отсюда черный виноград), но о порабощении речи не было. В XII веке ученый ал-Джаузи отверг проклятие черноты как «недоказанное и неправильное». Ибн Халдун упомянул о библейском проклятии порабощения, павшем на потомков Хама, но не сделал из этого никаких выводов относительно их будущего рабства. Проклятие как объяснение черноты в Пятикнижии он счел смешным и совершенно необоснованным. Цвет кожи, по словам Ибн Халдуна, определяется исключительно иклимом — климатическим поясом, в котором живет человек[365].

Йуханна ал-Асад был знаком с этими аргументами, а во времена его юности влиятельный египетский ученый ас-Суйути добавил к ним хадис: Пророк сказал, что Бог создал Адама из земли, взятой во всех частях света, и его потомки просто получились разноцветными. Еще долго в XVII веке и даже позднее, когда Черная Африка осталась последним источником рабов для Магриба, улемы осуждали работорговцев и рабовладельцев, которые ссылались на историю Хама в свою защиту. В рабство могли быть обращены лишь безбожники, коснеющие в неверии: по словам улемов, «любой неверующий среди детей Хама, как и любой другой, может находиться в собственности [как раб], если сохраняет приверженность к своему изначальному неверию»[366].

Текст Йуханны ал-Асада давал народам Африки запутанную родословную, которая, однако, не влекла за собой неизбежных последствий в смысле рабства или цвета кожи.

***

Между тем африканские народы отличались друг от друга, и Йуханна ал-Асад, говоря об отношениях между ними, пишет о социальном и культурном «смешении». Берберизованные арабы «испортили свой язык и переменили свои обычаи» — замечает он и именно на язык обращает особое внимание. Действительно, слово аджам, которое он применяет для их описания, означает, в первую очередь, «людей, неправильно говорящих по-арабски», и только во вторую очередь «варваров» или «неарабов». И берберы, и арабы изменили свою речь — продолжает автор. Берберы, живущие рядом с арабскими общинами и часто имеющие с ними деловые контакты, включили в лексикон много арабских слов. Некоторые берберские племена попросту говорят на «испорченном арабском». При всем том в течение столетий после завоевания некоторые арабы поселились в берберских городах «и смешались с африканцами… так что арабский язык был испорчен… От портовых городов на Средиземном море до Атласских гор все говорят на испорченном арабском языке, за исключением королевства Марракеш, где говорят на настоящем берберском языке».

Дальше на восток, в королевстве Нубия, царит смешение (mischia) арабского, «халдейского» (то есть эфиопского), и «египетского» (то есть коптского) языков; в то время как вверх по Нилу, за Асуаном эта смесь, lengua misculata, состоит из арабского, коптского и эфиопского[367].