Путеводная звезда. Зачарованный замок

Жаль, что сюда ни разу не добиралась ее метла: Ханна чуть не расчихалась, пытаясь втиснуться в узкую щель между кроватью и стеной. Кто бы ни заглянул в эту комнату, побрезговал бы замараться о насквозь пропылившийся соломенный матрац. Замерев, девочка прислушалась: никого, ни звона бубенцов, ни шагов в хрустальных браслетах. Только где-то на стропилах тихо-тихо пиликал сверчок, невесть как оказавшийся в этом заколдованном месте.

Буря

Утром Ханна проснулась в своей постели под густо-синим парчовым балдахином. От белья тонко пахло лавандой. За все время она ни разу не осмелилась спать на дворцовых простынях: слишком уж они казались холодными и скользкими, а запах плесени не выводился даже кипячением в огромном чане на заднем дворе. Но сейчас ткань казалась теплой, словно по ней только недавно прошлись утюгом, и снежно шуршала при каждом движении. Башмаки, против обыкновения, оба стояли перед кроватью, а босые ноги чувствовали тепло грелки, заботливо завернутой во фланель.

Точно не шут постарался, нет. Недоброе предчувствие кольнуло льдинкой.

Ханна с трудом выбралась из-под перины – будто в сугроб провалилась, ей-богу. На грудь ей упала коса – с нежно-голубой лентой, окаймленной серебром. Вот только дотронуться до нее не получилось: пальцы окаменели почти наполовину.

С криком заметавшись по комнате, Ханна наткнулась на манекен – отшатнулась, сперва приняв его за пресловутую статую. Уже знакомое платье сидело как влитое, дополненное тонкими кружевными перчатками. И маской, аккуратно пристегнутой к поясу, такой ажурной и невесомой.

Бежать отсюда, как можно дальше.

Сад встретил ее, против обыкновения, ветром. Привычная тропинка долго плутала, пока наконец-то не вывела к заброшенной беседке. На траве еще лежала пара лепешек, блеснула роса на румяном яблоке, которое она приносила отцу.

Сама статуя исчезла.

Девочка обошла беседку по кругу раз десять. Может, она ошиблась местом? Нет, слишком часто она приходила сюда, могла бы найти дорогу с закрытыми глазами. Однако на месте скульптуры осталась лишь примятая трава. Ханна опустилась на корточки и до боли закусила ладонь.

«Слезами горя не избудешь», – любила приговаривать няня. Шут изводил ее издевками каждый раз, когда замечал ее покрасневшие глаза. Так что за все время во дворце Ханна почти разучилась плакать. Но сейчас было слишком, слишком тяжело…

Шурх, шурх.

Клубок палых листьев рядом с ней вдруг развернулся. Из-под колючек показался и спрятался осторожный нос. Кажется, ежи тоже не любят, когда разводят сырость. Фыркнув, тот подхватил какую-то травинку и затрусил в сторону ворот. И откуда он здесь взялся?

Ханна смотрела на него во все глаза. В голове с ночи все еще крутился незамысловатый мотив. Тот самый, что снился ей каждую ночь: тягучая, как мед, колыбельная. Но было еще кое-что. Сегодня вместо очередной сказки ей приснились ворота. Чугунные лилии и шиповник так тесно переплелись друг с другом, что даже щелки не было видно. Цветы вокруг танцевали в лунном свете, покачивая нежными головками, будто говорили: покинуть замок? что за чепуха…

Но девочка продолжала стоять. И вот из земли показался тонкий побег. Серебристая паутинка окутала решетку, на глазах пуская корни и разворачивая все новые и новые лепестки. Треснул один стальной прут, за ним другой. Мало-помалу в переплетении металла образовалась значительная брешь – Ханна даже разглядела пустынную дорогу и деревья по ту сторону ограды. А после она проснулась. И если бы не колючий гость, так и не вспомнила бы свой сон.

– Эй, подожди!

Еж оказался довольно шустрым, да и трава сильно разрослась. Вся запыхавшись, Ханна прибежала к воротам. Они, конечно же, стояли целые и невредимые.

– А вот и наша молодая хозяйка, – раздался со спины голос шута. Как всегда, подкрадывался незаметно в своих мягких бархатных туфлях. Он заметно сдал, словно постарел разом лет на десять. И не спускал глаз с ее рук и лица.

– Конечно, я-то ей больше не нужен. Молодая кровь лучше! Потрепали ее… охотнички… вот и уцепилась за девчонку.

Даже маска у него была злобной, с презрительно перекошенным ртом. Шут сплюнул, намереваясь отпустить еще какую-нибудь колкость, но между ним и Ханной уже заиндевела земля.

Бог с ним, с шутом. Ханна мучительно пыталась вспомнить, как же выглядела та чудо-трава, что сумела разорвать железные путы. Листья точно были острыми, как пики. Был ли цветок?

– Что это ты ищешь? – подозрительно спросил шут, держась на почтительном расстоянии. Не обращая на него внимания, Ханна обошла каждую заброшенную клумбу, заглянула под каждый куст. Помнится, ей попадалась запущенная грядка с лекарственными растениями. Может, поискать там?

Она так увлеклась, что не заметила, как небо потемнело.