Пути, перепутья и тупики русской женской литературы

Таким образом, история барышни в названных повестях изображается как история порчи — превращения чистого ангела в опасную «ведьму» — охотницу за мужчинами. Ответы на вопрос «кто виноват?» на поверхности могут быть разными — плохое воспитание, испорченное общество, дурные подруги и книги, — но имплицитно везде присутствует указание на то, что происходящее с женщиной предопределено природой, неизбежность порчи кроется в самом теле женщины. Хотя на идеологическом уровне размышления авторов сосредотачиваются на погибшей женской душе, повествовательные технологии представляют женское в первую очередь как телесное. Уже в описаниях «невинной» героини выделены прежде всего ее «пленительное лицо, маленькие уста, зубки, волосы, ее ручка и ножка, тонкая, мелкая, застенчивая ножка, а также полное круглое сахарное белое плечо» (так описывается невинный младенец шестнадцати лет у Сенковского[674]). Катенька из повести Панаева к четырнадцати годам «округлилась и выросла, <…> она уже затянута в корсет, она уже закатывает глаза под лоб»[675]. Другой автор восторгается шестнадцатилетней институткой:

Какая чудесная талия у Бабетты! какая микроскопическая ножка! <…> Как это личико восхитительно обрамлено мягкими, шелковистыми каштановыми волосами! <…> А что за шейка у Бабетты! <…> Прочие формы Бабетты теряются в океане складок платья, но любитель художеств отгадывает невольно, что они уже приняли совершенство форм Праксителевой статуи. Под складками я разумею то, из чего рождаются складки, корсаж. Он тесен Бабетте: это более чем очевидно[676].

Даже исключительно духовная Катенька из одноименной повести Рахманного, о которой речь впереди, все же наделена «стройностью талии, грациозностью плеч, рук, ножек»[677]. «Белые ручки и <движения> маленьких красивых пальчиков» Кати завораживают героя Кудрявцева[678], «горячие губки и белая нежная ручка» Верочки «увлекают» всех героев «Верочки» Сухонина[679], «крошечные ножки» и «кругленькая шейка» жены-ребенка сводят с ума Константина Сакса в повести Дружинина[680].

Конечно, когда эти, уже чуть ли не с детства сексуально опасные существа, сознательно выходят на охотничью тропу, они должны быть наказаны. Так и происходит в названных текстах. Оленька Сенковского умирает, а в других произведениях разыгрывается сюжет басни И. Крылова «Разборчивая невеста»: перебирая женихов, красавица заигралась и должна была довольствоваться самым плохоньким или оставаться в девках.

Причем наказание женщины выражается через репрессирование телесности — метаморфозы происходят с обольстительным женским телом, которое в результате перестает быть соблазнительным и опасным. В тексте Ефебовского, где есть прямые отсылки к протосюжету Крылова, телесные метаморфозы, происходящие с мамзель Катишь, описаны следующим образом:

…явилась маленькая морщинка над правой бровью и маленькая тусклость в обоих глазах <…> В самый день наступления двадцать четвертого года мамзель Катишь приметила у себя на лбу другую морщинку <…> Прошел наконец и двадцать пятый год <…> Представьте себе: остальная половина румянца на щеках пропала, а под глазами явились пребольшие синие круги[681].