Пути, перепутья и тупики русской женской литературы

Но, с другой стороны, заметно, что изменения все же происходят, в условиях кризиса национальной культурной идентичности зеркало треснуло, и через эти трещины брезжит неведомое Зазеркалье.

Факторы раздражения О восприятии и обсуждении феминистской критики и гендерных исследований в русском контексте [550]

Боже, чего же им всем не хватало?

Словно с цепи сорвались!
Логос опущен. Но этого мало —
вот уж за фаллос взялись!

Что ж это деется, батюшки-светы?

Как же так можно, друзья?
Ладно уж с Новым, но с Ветхим Заветом
так обращаться нельзя!

Стойте, девчата, окститесь, ребята,

гляньте сюда, дураки, —
скалится злобно Vagina dentata,
клацают жутко клыки!

Скоро останутся рожки да ножки,

коль не опомнитесь вы!
Гляньте-ка — фаллос вам кажет дорожку
к Логосу, в светлую высь!

Тимур Кибиров

Несколько предварительных оправданий

Прежде всего, эти заметки не претендуют на исчерпывающую полноту: я не ручаюсь, что в поле моего зрения попали все или даже большая часть источников, где так или иначе обсуждается проблема восприятия идей феминистской критики (ФК) (а также феминизма, феминистской эпистемологии, методологии гендерных исследований).

Далее, речь здесь пойдет именно о том, как вышеозначенные идеи воспринимаются и обсуждаются в современном российском контексте. Я не буду обсуждать многочисленные противоречия и спорные вопросы в теории современного феминизма; незатихающие напряженные дискуссии, в ходе которых постоянно проблематизируются и переопределяются понятия «пол», «гендер», «феминизм», «постфеминизм» и т. д. и т. п.[551]

Кроме того, я буду писать в основном о работах, касающихся литературоведения, культурологии, искусствознания и т. п. Вероятно, когда в русском контексте обсуждается гендерная проблематика в экономике, праве или экологии и пр., — там возникают свои специфические конфликты и источники раздражения, но это предмет особого разговора[552].

Среди источников, на основании которых я строю свои наблюдения и выводы, есть и тексты, относящиеся к научному дискурсу, и критические или публицистические статьи, опубликованные в толстых журналах, в газетах или интернете. «Претензии» к феминистской критике и феминизму у них могут иногда и совпадать, но аргументация, конечно, строится по-разному и имеет в каждом случае свою прагматику.

Помимо этого, есть разница в том, как рассуждают и судят о феминизме и ФК люди, в разной степени в нее вовлеченные. Среди них можно условно выделить несколько групп.

1. Те, кто давно и серьезно работает с гендерной проблематикой и хорошо владеет материалом (и — что немаловажно — владеет языками и может читать источники в оригинале).

2. Те, кто последовательно работает с этой проблематикой, но читает только переведенные на русский источники. Правда, таких переводов много. Можно в целом сказать, что основной массив базовых работ переведен (или, во всяком случае, отреферирован). Однако в антологиях и хрестоматиях переводных текстов действуют определенные критерии селекции и, конечно, отбор текстов, их последовательность и сочетание — все это влияет на восприятие читающим проблематики ФК (или гендерных исследований). «Тот круг текстов, который переводится и издается на постсоветском пространстве, не отражает адекватно современных тенденций развития гендерных исследований в мире»[553], — считает Олег Рябов. И, на мой взгляд, «эффект хрестоматии» довольно заметен и приводит к значительной редукции идей ФК в российском интеллектуальном поле. Ситуация усугубляется тем, что феминистская критика в ее разных изводах тесно связана с разными направлениями современной западной философской мысли, и, чтобы понимать, о чем идет речь, надо знать «первоисточники».

3. Еще одна группа русских «реципиентов» — симпатизирующие ФК (иногда по конъюнктурным причинам) неофиты. Их суждения, как правило, очень резки и определенны, они «все понимают» и ничего не проблематизируют.

4. Наконец, есть те, которые знают о феминизме и ФК очень приблизительно, «по слухам», через третьи руки (так, ниспровергающая статья Л. Березовчук, о которой пойдет речь ниже, пестрит указаниями «цитирую по…») и точнее и подробнее знать о контексте этого интеллектуального и общественного движения не желают.

В принципе, мнения всех этих групп по-своему репрезентативны, и в дальнейшем я стараюсь все их так или иначе принимать во внимание.