Путница

Ночь длинна, но она когда-нибудь закончится. Луны сегодня не будет, так что мне нечего опасаться. Особенно рядом с Ширрой. Думаю, он действительно единственный, кто сможет меня остановить, если я вдруг однажды сорвусь. А еще он один на всем белом свете понимает меня до конца. И не боится оставаться вот так, совсем близко, зная, насколько сильны мои руки и до чего остры спрятанные до поры до времени когти. Он действительно замечательный, хоть иногда и бывает довольно свирепым. Однако мне кажется, что за последние недели он научился себя контролировать. Сумел справиться со своей бешеной натурой и все чаще остается спокойным даже тогда, когда по-настоящему сердится.

Вот и меня сегодня не прибил, хотя стоило бы, наверное. Не нарычал, не покусал, не поцарапал. Стойко выдержал немилосердный холод от моей жемчужины и терпеливо дождался, пока я соображу, в чем дело.

Не думаю, что он может причинить мне вред. Верю ему, как ни странно. Больше остальных доверяю и искренне надеюсь, что он побудет со мной еще немного.

Очень на это надеюсь.

Хотя бы до Кроголина.

Глава 12

Кроголин, Белый город…

Двуединый! Раньше я не понимала, почему самый южный форт Приграничья называют именно так. Но теперь, глядя с высоты зеленого холма на его величественные башни, на громадные, окованные стальными полосами ворота, на высокие стены из белого камня и разноцветные флаги на вершинах игл городских крыш, наконец-то понимала, почему за глаза Кроголин с уважением зовут южной столицей королевства. И почему так много людей считают себя обязанными хотя бы издали взглянуть на этот древний город.

Он был действительно достоин восхищения и гораздо более достоин звания столицы, чем кичливая и кричащая на все голоса Ларесса. Спокойный и несуетливый, он отличался от нее так же резко, как разнятся между собой благородный, со вкусом одетый владетель обширных земель и неопрятная, хоть и увешанная разноцветными бусами, базарная торговка. От шумной Ларессы за версту отдавало показным, каким-то дешевым богатством, тогда как Белый город был скромен и полон скрытого достоинства.

Это чувствовалось везде: в безупречно ровной громаде наружной стены, методично прерываемой аккуратными сторожевыми башнями; в чеканном шаге вооруженных до зубов стражей на переходах; в неярком, внушительном блеске их тщательно подогнанных кольчуг; в каждом их отточенном движении, которые даже издалека выдавали опытных бойцов. Это ненавязчиво проглядывалось в мрачноватой черноте великанской горы, к которой плотно прижался огромный город. В грозном рокоте величественного водопада, роняющего свои воды с соседнего обрыва и дающего жизнь этому суровому краю. В четко выстроенных линиях улиц. В ярком блеске сразу десятка куполов на многочисленных храмах. Это витало в воздухе, как неуловимый аромат древней магии. Как призрачное марево. Легчайшее кружево творимых за стенами чудес, красноречиво свидетельствующих о присутствии тут немалого числа чародеев.

Это было везде, даже в ослепительно синем небе, где с самой вышины щедро проливало свои лучи полуденное солнце. И под его победным сиянием Белый город казался огромной белоснежной жемчужиной, которая, как мой риал, уютно покоилась в окружении угольно-черных скал, будто в родной колыбели.

Спешившись и оставив медленно бредущий караван преодолевать последний подъем перед последним броском, я остановилась и залюбовалась Кроголином.

Белый город был строг и грозен, суров и одновременно удивительно спокоен. Однако не это поразило меня больше всего: как оказалось, у Кроголина, в отличие от той же Ларессы, было не три, а целых пять (!) жилых уровней, расположенных друг над другом и отделенных крепкими внутренними стенами. Целых пять великанских кругов, объединенных широкой спиральной дорогой, частично пропадающей в недрах материнской горы и взбирающейся с каждым витком все выше и выше, вплоть до дворцовых стен и неприступного замка наместника.

Из-за этой дороги Кроголин был похож на невиданную пирамиду из пяти громадных дисков, нанизанных на поистине колоссальный стержень горы. Казалось, эти огромные кольца, состоящие из домов, мастерских, садов и улочек, постоянно стремятся куда-то вверх, к свету, к яркому солнцу. Соревнуются друг с другом за право тянуться к небу, борются и упорно карабкаются по крутому склону, будто живые существа. И с каждым шажком многочисленные дворы становись все больше, сады – все роскошнее, флаги – все ярче и разнообразнее, а дома – уже и не дома даже, а самые настоящие замки, над созданием которых, судя по блеску крыш и далеким колоннам, потрудились не только люди, но и гномы. А может, даже и эльфы – кто знает, кто много веков назад владел этой красотой?

Нижний круг, как нетрудно догадаться, был предназначен для торгашей и приезжих. Там располагалось множество постоялых дворов, недорогих лавок, просто домишек, готовых приютить небогатого странника.