Пыль грез. Том 2

– В твоих рассказах ничего было не разобрать. И до сих пор нельзя! Суть в том, что эта женщина называет себя Дестриантом к’чейн че’маллей. А если это тебе не кажется идиотизмом, то меня она назвала Смертным Мечом, а тебя – Кованым Щитом.

Ураган закрыл лицо руками и проговорил сквозь ладони:

– Где мой меч? Где мои сапоги? Где, Худов дух, завтрак?

– Ты меня вообще слушаешь?

– Слушаю, Геслер. Сны. Это все прокля́тые чешуйчатые крысы. Каждый раз, когда я видел их на дороге, меня пробирала дрожь.

– К’чейн че’малли – это не крысы. Знаешь, будь у тебя в башке хоть половина мозгов, ты бы разобрался в своих снах, и мы бы не попали в эту передрягу!

Ураган отнял руки от лица и посмотрел на Калит.

– Посмотри на нее, – прошептал он.

– А что такое?

– Похожа на мамку мою.

Геслер невольно сжал кулаки.

– Даже не начинай, Ураган.

– Ничего не могу поделать. Она…

– Нет. У твоей матери были рыжие волосы…

– Не в этом дело. Посмотри на ее глаза. Видишь, что вокруг? Тебе ли не знать, Гес, ты ведь сколько с ней кувыркался…

– Это была случайность…

– Что-что?

– В смысле, откуда мне было знать, что она любит соблазнять твоих друзей?

– А она и не соблазняла. Только тебя.

– Ты же сам говорил…

– Да врал я! Не хотел, чтоб ты расстраивался! Впрочем, нет. Хотел, чтоб ты не считал себя особенным, – и так нос выше крыши задран. Да и какая теперь разница? Забудь. Если помнишь, я тебя простил…

– Мы тогда пьяные были, а перед этим разнесли целый переулок и чуть не поубивали друг друга…

– Вот тогда-то я тебя и простил! Ладно, забудь, я сказал.

– Легко сказать! И ты еще говоришь, что эта на нее…

– Так если и правда похожа!

– Я и сам вижу, чтоб тебя! Заткнись уже! Мы не… нас не…

– Нет, Гес, ты же понимаешь. Можешь не соглашаться, но так оно и есть. Нас оторвали от своих. Вручили в руки судьбу. Здесь и сейчас. Она Дестриант, ты Кованый Щит, а я Смертный Меч…

– Наоборот, – буркнул Геслер. – Я Смертный Меч…

– Отлично. Хорошо, что разобрались. Теперь пусть она нам что-нибудь приготовит…

– Так вот зачем, по-твоему, нужны Дестрианты? Готовить для таких, как мы?

– Я есть хочу!

– Так сам и попроси. Только вежливо.

Ураган тоскливо посмотрел на Калит.

– Торговое наречие, – напомнил Геслер.

Вместо слов, однако, Ураган указал себе на рот, потом похлопал по животу.

– Ты ешь, – сказала Калит.

– Ага, голоден.

– Еда. – Она кивнула и указала на небольшую кожаную сумку.

Геслер засмеялся.

Калит поднялась.

– Они идут.

– Кто идет? – спросил Геслер.

– К’чейн че’малли. Армия. Скоро… война.

В это же мгновение Геслер почувствовал, как под ним дрожит земля. Ураган тоже почувствовал, и они оба повернулись на север.

Святая Фэнерова мошонка.

Глава двадцать третья

Я лицо которого у тебя не будет
Хотя ты вырезал себе место
Спрятанное в толпе

Мои черты ты никогда не видел
Ведь твои тонкие дни застряли
В ночном соломенном матрасе

Мой легион явился неожиданно
Лес превратился в мачты
Травинки – в мечи

И этого лица у тебя не будет
Брат с дурными вестями
Прячется в толпе

«Предвестник» Рыбак

У нее был дядя, принц, поднявшийся высоко, но, увы, не по той лестнице. Он затеял заговор, но оказалось, что все его агенты – еще чьи-то агенты. Стала ли заносчивость причиной его смерти? Какое решение сделало ее неизбежной? Королева Абрастал много размышляла о судьбе дяди. Самое забавное, что ему практически удалось смыться из города и добраться до восточной границы. Но утром последнего дня его скачки некий фермер проснулся с ноющими от ревматизма ногами. Фермеру было пятьдесят семь, и вот уже больше трех десятков лет летом и осенью он каждое утро возил урожай с семейного надела в деревню – в полутора лигах. И возил на двухколесной тачке.

В то утро он, должно быть, проснулся в густых миазмах собственной смертности. Потертый, изношенный. Изучая туман, укутавший низкие холмы и равнины за его полями, наверное, чувствовал немоту в руках и в сердце. Мы уходим. Все, что давалось без усилий, становится мучительным испытанием, а разум остается ясным, но заключенным в дряхлеющее тело. Хотя утро сулило прекрасный день, холодная тьма ночи не покидала старика.

У него было три сына, но все они служили в армии – воевали где-то. Какие-то слухи о них доходили; но старик их и знать не хотел. Достаточно того, что его сыновья не с ним Мучаясь от боли, фермер запряг мула в шаткий фургон. Мог бы взять телегу, но этот мул, не старый и не хромой, был из породы, отличавшейся необычайно длинным телом, и не подходил под дышло телеги.