Пылающее сердце

Такое евангельское раскаяние он определяет как «некое самопознание, то есть осознание того, что мы грешники — да-да, преступные, беспомощные грешники, даже если мы знаем, что мы — дети Божьи». Уэсли признает, что верующие однажды получили искупление от греха, но не освободились от его пут. Он признает, что «сами они не способны придумать ни одной доброй мысли, испытать доброе чувство, сказать доброе слово, сделать доброе дело до того, как получат оправдание». Несомненно, есть сила, которая способна одолеть грех, «но она никак не от природы, это чистый дар Божий. Кроме того, она дается не сразу, как если бы ее запасали много лет, но время от времени». Мы увидим, что в своем учении о святости, как и в случае с оправданием, Уэсли исключил всякую зависимость обретения святости от личных заслуг. Это исконно протестантский подход, отделяющий его от тех, кто, по словам Селла, представляет «католическую этику святости». Мистическая лестница с самого начала была выбита им из-под ног христиан.

Евангельское раскаяние, которое проявляет себя в добрых делах благочестия и милосердия, хотя и не зависит от них — необходимое преддверие веры, но только она сама может освятить человека. Уэсли часто обвиняли в том, что он проповедует оправдание верой, а освящение - делами. Он категорически это отвергал. «Я, - говорит он, — неизменно, всеми возможными способами утверждал прямо противоположное. И в частных беседах, и публично я свидетельствовал, что мы и освящены, и оправданы верой. Конечно, каждая из этих великих истин превосходно иллюстрирует другую. Точно так же, как мы оправданы верой, мы ею освящены. Вера — условие и единственное условие освящения, равно как и оправдания. Это условие. Никто не может быть освящен, кроме тех, кто верит; без веры человек не освящается. И вера — это единственное условие. Одной веры достаточно для освящения».

Позже, в проповеди «О библейском пути спасения», Уэсли разъяснил природу освящающей веры: «Во-первых, это божественное свидетельство и убежденность, что Бог обещал освящающую веру в Св. Писании. Пока мы это не поймем по-настоящему, мы ни на шаг не продвинемся вперед». Далее, это убежденность в том, что Бог выполняет обещанное. Для Бога все возможно. Он способен «очистить душу от всякого греха» и «наполнить ее святостью». Если Он что-то говорит, так и будет. В-третьих, это вера, которую Он не только способен дать, но и желает дать, причем немедленно.

«А что? Разве тысяча лет для Него — не одно мгновение? Он не теряет времени на осуществление Своей воли. Он не ожидает еще большего достоинства и готовности у человека, которому и так оказал честь»40. Надо добавить веру в то, что Бог действительно все это делает, когда приходит нужный час.

Таким образом, хотя Уэсли считал освящение процессом, охватывающим всю жизнь верующего с момента нового рождения, тем не менее, в этом процессе он ожидал перелома, связанного с евангельским раскаянием и верой. Как замечает Линдстрём, это — отличительный признак его учения о святости. «Последовательный процесс прерывается... прямым вмешательством Бога, Который в одно мгновение поднимает человека на высший уровень. Мысль о сочетании постепенного и мгновенного в процессе спасения отличает концепцию Уэсли». Но Уэсли не разделяет эти аспекты освящения. Процесс ведет к перелому, которым задается дальнейшее развитие. Но хотя Уэсли часто говорил о переломе, из его письма к брату Чарльзу ясно, что он не придавал перелому преимущественного значения: «Настаивай всегда на полном искуплении, полученном одной только верой. Его надо искать сейчас... Иди собственным путем, к которому Бог призвал именно тебя. Подчеркивай мгновенное благословение. Тогда у меня останется больше времени на свое призвание — ибо я призван подчеркивать последовательное делание».

Смысл святости Уэсли разъяснил в проповеди, впервые произнесенной в оксфордском храме Св. Девы Марии еще в 1733 г. Темой проповеди было «обрезание сердца», которое Уэсли сравнил с «привычным состоянием души, в Св. Писании именуемым ‘святостью’. Душа тогда свободна от греха, ‘от всякой скверны плоти и духа’, а также наделена добродетелями, которые были у Иисуса Христа. Человек ‘обновляется духом ума вашего’, чтобы быть ‘совершенным, как совершен Отец наш Небесный’». В 1765 г. он написал Джону Ньютону, что в этой проповеди содержится все, чему он всегда учил «относительно спасения от всякого греха и любви к Богу неразделенным сердцем».