Пыльные перья

– Серьезно? Вот так просто? «Хорошо» – и все? Никаких выговоров, дисциплинарных слушаний и прочего?

Валли все еще смотрела на нее, и, может быть, выговор был бы правильным решением, но чему ее это научит?

– Если бы ты не была искренней, ты бы не смогла носить ключ. Он бы навредил тебе, потому что ты хотела навредить Центру, даже если ты хотела этого неосознанно, это страховка от необдуманных решений. Центр сам всегда знает, как ему лучше. А значит, решение ты приняла на самом деле еще до того, как его надела. У меня нет оснований тебе не доверять.

В эту секунду Саше хотелось на нее броситься, она сжала зубы, чтобы не зарычать; ей безумно надоело прыгать между настроениями с такой неистовой скоростью, но иначе она просто не могла.

– Навредил мне? Валли, ты впихнула мне эту машину убийства, зная, что, скорее всего, она меня придушит? Это что, профилактическая порка или что? Ты знала, что я ненавижу Центры. И все равно дала его мне?

Она помнила теплое прикосновение ключа к коже и помнила, как он спал у ее груди – или не спал вовсе. Ключи спят? Но он ощущался живым, настраивался на ее сердце медленно-медленно. Будто хорошо знал, о чем именно оно шепчет, о чем именно оно бьется.

Валли дернула подбородком, волосы, похожие на неукротимые колючки, как всегда упрямая, не менее упрямая, чем ее подопечные, Валли – всегда первая, всегда знает, что делать, потому что она, в отличие от остальных, не имела права на ошибку.

– Я знала, что ты ненавидишь систему. Но, кажется, учишься любить этот конкретный Центр. Я знаю, что такое ненавидеть систему в целом. Уж прости, Саша, но выбора у меня на тот момент особо не было. Ключ оставить было некому. Тем более, – ее глаза блеснули неуместно весело, и Саша задержала взгляд на ее лице именно поэтому, – ты всегда могла отказать Ною, мне ты отказывала миллион раз, когда дело касалось работы по делам Центра.

Саша молчала, хотя ей было что сказать. И было из-за чего злиться. Она взвешивала слова тщательно, вычерпывая из них лишнюю злость собственными руками.

– Я думала, это происходит, потому что Иван показался мне знакомым. Потому что показался похожим на дом. Это не дом, конечно. Но есть вещи. Люди. – Ее взгляд дернулся к Грину, и ей было страшно смотреть на него, потому что… Наверное, потому что она могла пережить неприятие от многих, но не от него. – Простите меня, я просто пытаюсь найти дорогу домой.

Грин смотрел на нее внимательно, открыто, и ей хотелось извиниться больше, сделать больше: видишь, не настолько хорошее у меня сердце.

Вот дерьмо, я же ничего не сделала.

Валли молчала несколько долгих секунд, после коснулась Сашиного плеча, осторожно, невесомо.

– Саша, ты серьезно ворвалась в номер к Ивану, выдернула его из постели и от Виктора и устроила ему разнос за то, что он отказался нам помочь?

Саша довольно хмыкнула, воспоминание, затертое после событий последних суток, вернулось к ней в полной мере и грело душу до сих пор.

– Разнос – это сильно сказано, но… Мне нравится думать, что я его потрепала.

Когда она подняла глаза на Валли, наставница улыбалась.

– Ты знаешь, меня сюда отправили за вольнодумство. А я верю, что обдумывать ситуацию, неважно в каком ключе, необходимо. Я не буду наказывать тебя за мысли. И уж точно не буду наказывать тебя за честность. Может быть, теперь ты поймешь, что я не злой монстр во главе Центра, которым ты меня рисовала в своей голове?

Я не думаю, что ты монстр. Я абсолютно точно так не думаю.

Конечно, она не нашла в себе сил сказать это вслух, а когда в носу подозрительно защипало – то ли от облегчения, то ли от того, что эмоций было слишком много за все эти дни и сознание уходило в отказ, – Саша пробормотала негромко, в сторону:

– Я могу взглянуть на фото? Грин сказал, вы нашли фотографию девушки? Или я все-таки наказана?

Саша почувствовала, как Мятежный за ее спиной закатывает глаза, ей даже смотреть не нужно было, настолько демонстративным был этот жест.

– Твое желание быть наказанной приобретает пугающие масштабы, мне куснуть тебя за задницу, чтобы ты чувствовала себя комфортнее?

Сашу не нужно было задевать дважды, она готовилась атаковать моментально, ядовитый ответ вот уже почти созрел и готов был сорваться, но она увидела еле заметное движение: Валли сделала плавный жест рукой, привлекая ее внимание. Саша не понимала многого и все чаще не понимала свою наставницу: вроде разница между ними была меньше пятнадцати лет, а будто больше пятнадцати столетий. Валли нервно мерила шагами комнату и в эту секунду выглядела совершенно юной, даже моложе Саши, и печальной за них троих.