Пыльные перья

– Слушай свое сердечко, моя девочка! Оно мудрее, оно знает лучше. Вот так работает магия: ты входишь в любые двери, открываешь любые засовы, тебя пропускают даже самые суровые привратники. Вот так работает магия, она в плоти, и в крови, и в кости этого мира. И потому ты нигде не встречаешь отказа. Потому что вплетаешься в само полотно этого мира.

Я знаю себя, и мне нигде не откажут. Я знаю себя, и я открою любые двери. Я знаю себя, и лицо, которое я буду носить сегодня, – это только мой выбор. Я знаю себя, вы узнаете меня тоже. Саша убрала руки от лица, и она сотню раз видела, как магию творила Валли: воля в кулаке и лицо светлое, она своим волшебством будто преисполнялась, она позволяла ему цвести внутри себя, и, может, потому в ее глазах шумел весь волшебный лес. Может, потому на ней держался весь Центр, крепко стоял, а она стояла еще крепче.

Магия – это вывернуться наизнанку и надеть кожу, как дорогое пальто, обратной стороной. Магия – это отрастить новую кожу поверх старой. Магия – это что-то безумно личное, мысль, чувство и почерк.

Из зеркала на нее смотрела зеленоглазая и очень красивая женщина с маскарада Ивана.

– И если я могу даже свои глаза обмануть… – начала Саша негромко, но Игла перебила ее, приложила прохладную ладошку к ее щеке:

– Обманешь и остальных. Но не рассчитывай обмануть Ноя, он не просто вписан в полотно мира, он его мастер. Ищи его в «Парусе».

Саша не смогла сдержать смешка, изменился даже голос, высокий и холодный, он разносился по всей комнате, рикошетил от стен:

– В «Парусе»? Кто бы сомневался, самый хорошо одетый мужчина в области, если не в стране, сейчас находится в одном из самых выпендрежных жилищных комплексов города. Удивлена ли я? Не думаю.

Игла расцеловала ее в обе щеки, и Саша почти подалась назад. Нет уж. Не отступлю. Не побегу. Не двинусь с места. Хватит. Некуда бежать и некогда.

– Хозяйка, – довольно хохотнула домовая и исчезла прежде, чем Саша успела ее отблагодарить. – Ты поделилась со мной волшебством. Своим волшебством. Твоя Игла довольна, девочка.

Саша выскользнула из комнаты, мягко укутанная ночью. Темнота ложилась ей на плечи, и у нее все еще были все шансы обогнать рассвет.

«Парус» Саше нравился: огромный, будто из одного стекла сделанный комплекс элитного жилья, он смотрел своими огромными панорамными окнами прямо на Волгу, и потому Саша знала, что рассвет они, если что, встретят первыми.

Она шла прямо, и консьерж, едва заметив ее, сделался на пару тонов бледнее. Саша не была уверена в том, кем была эта женщина, но не сомневалась, что она умела произвести правильное впечатление. Ей ровно это было и нужно. Впечатление.

И маленькая крупица уверенности. Преодолеть еще один день. Сделать еще один шаг. И пусть он окажется правильным. Она слушала звонок лифта и собственные шаги, все это – магия. Тишина и темнота ночи, звуки шагов, воля в кулаке вела ее надежно и неотвратимо, только вверх. Она сейчас особенно хорошо понимала Мятежного. В битвах он был грозным противником, и сердце его всегда рвалось в бой, потому что там он был цельным. Расскажите выпущенной стреле или боевому мечу, да даже пистолету, о сомнениях. И они скажут вам о сомнениях хозяев. Не о своих собственных. У них сомнений нет. У Марка Мятежного в битве тоже не было сомнений и не было сожалений. И неважно, что после он мог рассыпаться и развалиться на сотню бессмысленных кусочков – ведь это будет после. Саша тоже предчувствовала битву, вот только свои битвы, свои войны она вела иначе. Без крови и без оружия.

Ной стоял в дверном проеме, небрежно опершись плечом о дверь, – она заметила его худую, будто выточенную из очень белой кости фигуру еще у лифта. Он не был высоким, но все равно оказался выше Саши, сейчас у нее наконец был шанс рассмотреть его ближе. В мертвенно-белом освещении ламп дневного света его кожа казалась пергаментной, а медные волосы напоминали проволоку. Разные глаза рассматривали Сашу с научным почти интересом, и ей бы испугаться, ей хотя бы напрячься. Она вернула такой же заинтересованный взгляд, чуть склонила голову. Личина сползала с нее под одним его взглядом, и она отпустила ее, отпустила волю, но не слишком далеко, и отпустила заговор, оставшись перед ним вчерашним подростком: золотые волосы и розовая шуба, зажатая в кулаке, и там, где соединяются ребра, воля. У нее не было времени в прошлый раз, чтобы обратить внимание, но как ей нравился его спокойный голос и почти восхищенная улыбка!

– Феноменальная дерзость, Александра. Заявиться сюда под личиной, и какой выбор. Если бы ее хозяйка об этом узнала, ты бы имела все шансы навлечь на себя беду, если бы только она не разделила мое восхищение твоей дерзостью.