Пыльные перья

Она знала, что действительно бегает от него и что ведет себя глупо. И сама хотела начать этот разговор около сотни раз. Но оттягивать его было легче. Почему мы так боимся говорить о простых вещах? Грин успел подняться, пытался поймать ее взгляд, пытался ее поймать, и Саше было не по себе, хотелось… Хотелось бежать. Но только чем быстрее ты бежишь, тем скорее собственное прошлое и собственные решения настигнут тебя.

– Обещаешь? – повторил он терпеливо, а у Саши во рту было сухо – он простит ей и это. Голова плыла. Совсем немножко. То ли от незначительной кровопотери, то ли от дурацкого комка в горле.

– Обещаю.

Она бы доверила ему вот этим маленьким ножичком вскрыть себя от ключиц и до низа живота, перебрать все бестолковые органы, поставить на места – и быть после этого сверхновой.

А сейчас… Сейчас не по себе. Сейчас боязно.

– Саша, ты злишься, что мы с Марком помирились? Но это будто нелепо. И непохоже на тебя.

Как я могу на тебя злиться? Единственное, за что она реально злилась на него – часто злилась, – так это за то, что никогда не могла разозлиться по-настоящему. Любую бурю в Центре он мог распогодить одной своей улыбкой. Значит ли это, что, когда его не будет, всегда будет пасмурно? В детстве мама говорила ей: «Тучи на небе оттого, что на небе дракон. А когда гремит гром – это значит, что дракон злится».

Маленькая Сашенька верила. И не боялась дракона. Ведь дожди бывали чаще, чем грозы. А значит, дракон плакал. Отчего ему было так грустно? Маленькая Сашенька подолгу смотрела на тучи. Может быть, ему было одиноко? Сын Великого Змея сидел перед ней и представлял собой сплошное напряжение, не знал, что с ней делать – Саша хотела бы знать это сама. А знала только, что, когда на небе было солнце и так тепло – это дракон был счастлив.

– Это было вопросом времени, Грин. Так что я абсолютно не удивлена этому раскладу, серьезно.

Он издал шипящий, кошачий звук, и Саша заметила, что зрачки у него все еще были огромные, еще пара минут – и они вернутся в норму, после крови он всегда был чуточку пьяный. Он говорил отчаянно, с непривычным запалом, голос слегка подрагивал:

– Это не то, что я спросил. Ты же знаешь.

Саша знала, и Саша помнила библиотеку. А еще Саша помнила слова Мятежного. И иногда, вот в такие мучительные минуты, ей казалось, что он прав и она даже находиться в одной комнате с ним не имеет права. Слишком грязная для его очищающего огня.

– Хорошо. Я не злюсь из-за вас с Марком. Такая формулировка яснее. Но. Я злюсь на Марка. Потому что он тебя узурпирует. И потому что я ему не доверяю. А Марк злится на меня. Это то, как мы работаем. Да черт возьми, я просто хочу знать, когда он этим джемом снова в меня швырнет, когда эффект твоего волшебства закончится. Я…

Грин покачал головой. И почему, почему ему всегда нужно было смотреть сразу в душу, почему нужно было все знать?

– Он просто не знает, что с тобой делать. Что-то изменилось, так?

Изменилось все. И глупый таймер твоей жизни продолжает тикать, а мы расходуем это время впустую. Так что еще имеет значение? Что мое сердце для тебя недостаточно честное? Что Марк, может быть, прав и я тебя не заслужила? И я скажу об этом вот так, сейчас? Я не скажу тебе ни слова.

– Марк никогда не знал, что со мной делать. И я с ним. Потому мы делали то, что умели лучше всего. Злили и злились. В какой-то момент этого перестало быть достаточно. И я рада, что до него наконец дошло, что он способен на большее.

И так высокомерно уверен, что на них не способна я.

Сколько сил, сколько терпения уходит на то, чтобы просто держать лицо. Не сжать зубы. Не заплакать.

Крошечное одинокое сердечко. Но кто мы все, чтобы быть настолько беспечными с сердцами друг друга? Я жалею о каждой фразе того диалога. Мне не стоило толкать его, даже если исход превзошел все ожидания. Я вот только не думаю, что Марк жалеет тоже.

– Грин, ты здесь?

Помяни черта.

Голос Мятежного за дверью был последним, к чему были готовы они оба. Саша подлетела так, будто за ней гнались, лихорадочно одергивая халат. Взгляд загнанный, перепуганный, метнулся в сторону ножа, да так там и остался.

– Дерьмо. Быстро. Прячь все.

Мятежный не готов это услышать. Или мы не готовы в этом признаться.