Пыльные перья

Домовая заглянула ей в глаза со значением, будто уколола, она всегда кололась и оправдывала этим свое имя в полной мере. Насладившись эффектом, наевшись Сашиных эмоций до отвала, она пропала с громким хлопком.

Саша зарычала, в сердцах ударила рукой стол. Долбаное бессилие.

– Дерьмо!

Чертовы бесы, чертова нежить, всегда лезут под кожу, а потом еще дальше, будто что-то о тебе знают. Хоть что-то. Но что они, в самом деле, могут знать?

Дверь открылась без стука, Валли вошла в комнату, и Саша обернулась на нее, возможно, резче, чем стоило, с немым невыветрившимся раздражением. Валли, кажется, изображала всех страждущих романтических героев разом, мужской костюм старого образца ей шел, шли белые перчатки и трость. Валли не нужно было быть никем, кроме себя самой. Валли внутри себя не путалась никогда. В эту минуту Саша ей почти завидовала.

– Что за крики у тебя из комнаты? Слышно было на втором этаже. – Валли не улыбалась, но и не нападала, Валли с момента начала ревизионных волнений улыбалась редко.

– Твоих домовых нужно призвать к порядку, болтают лишнего. Вот и все. – Саша раздраженно дернула плечами, злая в эту секунду на весь мир. Бесенок. Слово резалось, пролезало все глубже внутрь. Ядовитое. Чужеродное. Пыталось остаться, отвоевать себе небольшой кусочек пространства в ее грудной клетке, чтобы вырасти в огромное чудовище, которое сожрет ее непременно. – Чей костюм на тебе сегодня?

Валли коротко хохотнула:

– О, это? Это все герои Эдгара Аллана По разом, было у них что-то схожее, нет? Разве недостаточно у меня мрачный вид? Пока стою рядом с тобой, буду изображать брата бедной Береники.

Саша фыркнула, поднимаясь со стула, торопливо поправляя халат и радуясь до крайности, что белье и чулки уже были на ней, значит, есть хотя бы призрачная надежда, что повязку Валли не заметит. Быть почти пойманными дважды за один день – это уже перебор.

– Я не собираюсь отдавать тебе свои зубы, если что. Особая тяга к инфернальщине – это причина, по которой вы с Виктором были вместе? Сидели вдвоем на кладбище и каркали:

– Nevermore!..

Она запоздало осознала, что вела себя мерзко и что в этом не было ничего нового. Но отчего тогда такое тяжелое ощущение в груди? Саше почти захотелось забрать злые слова назад. Может быть, ей было по-настоящему интересно. Она правда не понимала. Валли. Сильная Валли. Отчаянная Валли. Крепкая Валли. Безумно теплая Валли. И этот возмутительно неживой, холодный… не человек вовсе. Ворон Воронович. Виктор Воронич. Больше птица и легенда, генерал Ржавого царства. Не живой мужчина.

– Прости, я не на тебя злюсь. На Иглу. Но если серьезно, то почему? В плане… Что вас могло с Виктором связывать?

Валли молча подняла вешалку с белым платьем.

– Как невеста. – Она хмыкнула негромко, и Саша недовольно качнула головой, вроде: «Не уходи с темы». Они никогда не говорили – вот так. И Саша не была уверена, что им стоило начинать. Валли выразительно качнула вешалкой.

– Пойдем, помогу одеться.

Неловко. Слишком близко к дому. Последний раз это для нее делала мама. Но это было давно. Это было будто уже неправдой. За окном больше не шептало море и…

Саша молча поднялась, ныряя в платье, думая, что Валли соскочила с темы, и прикидывая, хочет ли она давить на наставницу.

– С Виктором для меня сбывалась Сказка.

Саша замерла, пораженная. Одна фраза. Коротенькая. Но почему так…

– Мне хотелось, чтобы меня заметили. Мир казался мне нелогичным, несправедливым и ужасно тесным, среди стариков в верхах мне просто не хватало места. Это было той данностью, которую мне хотелось изменить. Виктор меня видел и поддерживал эти перемены. Сейчас я думаю, что ему, как многим бессмертным, было просто любопытно. Что я сделаю с этим миром? Как использую предоставленные возможности? Тогда мне казалось, что мы с Виктором были одни против всего мира. Он был не только любовником и не столько любовником – партнером, соучастником. И учителем. Вместе мы делали невероятные вещи. Мне казалось, что вместе мы можем все.

Валли усмехнулась. Криво и горько. Она застегивала платье медленно, чтобы ни в коем случае не задеть молнией нежную кожу.

– Вот только жизни во мне было недостаточно, чтобы его уравновесить. Чтобы уравновесить его смерть. И я поняла, что дело было не во мне, слишком поздно. И знаешь, я не была героиней Сказки. И она для меня не сбылась. Но я сейчас не уверена, что хотела бы оказаться на этом месте. Куда они исчезают, эти девушки? Ты не пропадаешь бесследно, только если ты оттуда. Ты родной для Сказки. Ты можешь дышать тем воздухом.

Валли расправила платье на ее плечах, все еще ласковая, подозрительно похожая на женщину, запах которой Саша могла вспомнить теперь только по ночам, пополам с запахами большого пожара.