Раб Петров

Но, вдруг подумалось ему, если Терезия действительно что-то знает о нём, Андрее, да ещё имеет отношение к их с государем врагу? Тогда дело примет совсем иной оборот.

– Ты вроде как места себе не находишь? – государь, видно, заметил его смятение. – Неужто из-за этого… вора? Да не стал бы я его вешать, Андрей, так, припугнуть пришлось. Ведь какой народ-то у нас? Его силою из болота вытаскивать надо: я ему, вишь, толкую про корабли, пушки, города, а он: тележки да бочки! Вот не понимают ничего, а ведь я для них же стараюсь! Ещё, небось, и за всю жизнь не услышу, как спасибо скажут. Закисли в невежестве своём.

В словах Петра Алексеевича были горечь и несомненная правда, но… Андрею вновь припомнилась речь Ивана – она перекликалась с тем, что говорил капитан. «Не будет народ сыт-одет кораблями да орудиями».

Он взглянул на усталое обветренное лицо государя, большие рабочие руки с мозолями. Этот человек не жалел себя ни минуты, он был одержим идеей сделать Россию великой европейской державой, а простой народ противился и не желал себе этого блага.

Для Андрея подобные вопросы были слишком сложны, да и не считал он себя вправе судить о благе народа, который знал пока не очень хорошо. Ему достаточно было клятвы верности Петру Алексеевичу. Впрочем, сейчас Андрея больше занимали другие мысли.

– Государь, простите мою дерзость, но я должен спросить: говорили ли вы обо мне с пани Терезией Рутовской?

– Рутовской? – удивился царь. – А-а, ты об этом. Ну, каюсь, было дело, – он развёл руками. – Да ведь она обещала на ноги тебя скоро поставить – и поставила, разве нет? И двух дней в постели не пролежал – чай, одной ночи хватило?

Он громко рассмеялся, Андрей же, только теперь поняв, что именно его величество имеет в виду, густо покраснел и огляделся кругом. Никто, кажется, не обращал на них внимания: в доках шла работа, стучали молотки, визжали пилы, дождём летели щепки и стружка. Андрей поискал глазами генерал-губернатора – на его счастье, Меншикова кто-то отозвал в сторону.

– Я вовсе не то хотел спросить. Давеча с пани Терезией не до амуров было…

– Что же так? – полюбопытствовал государь. – Неужто красавица златовласая тебе не по вкусу?

– Нет, ваше величество, не то, – Андрей понизил голос до шёпота. Он хотел сказать: «Я просто опасаюсь, вдруг могла она прознать случайно про мой камень да про наши с вами дела», но заметил, как смешливое выражение мгновенно сбежало с лица царя. Андрей ещё раз оглянулся – нет, никто их не слушал.

– Ты отчего-то её опасаешься?

При всей своей любви к фривольным шуткам государь не утратил проницательности. Пожалуй, стоило быть осторожнее.

– Н-нет, ваше величество, я так просто… Не привык пока к такому обхождению.

– Что же, привыкай. Экий ты простак, Андрей, всё-таки!

Государь по-доброму усмехнулся. Андрей поклонился и направился к своему рабочему месту. Похоже, придётся нанести визит прекрасной пани Рутовской и выяснить всё самому.

30. Терезия

Был уже глубокий, и как всегда в ноябре, чёрно-промозглый вечер. Несколько раз принимался идти дождь; Андрей глубоко втянул в себя влажный воздух и подумал, что сегодня ночью, похоже, с неба прольётся настоящий потоп. Извозчика он отпустил, и как же ему потом домой-то добираться?

Мать и дочь Рутовские жили недалеко от Смоляного двора, в двухэтажном доме с двумя островерхими башенками. Андрей чувствовал себя не совсем уверенно, когда появился на пороге и спросил пани Терезию, ибо ни к одной ещё женщине, исключая Гинтаре, он не являлся так – прямо в дом, без приглашения. Мысль о Гинтаре отозвалась болезненным уколом где-то глубоко внутри, но он заставил себя отвлечься и вернуться к более насущным делам. Там, в зачарованном лесу, уже всё случилось, а значит, – напомнил он себе – ничего нельзя изменить.

Горничная, нарядная вертлявая девица, смерила его любопытным взглядом, пригласила в залу, прощебетала: «Если пан изволит присесть и подождать…», скрылась за портьерой. Андрей прислушался: шаги горничной затихли, но скоро раздались новые, ещё более лёгкие и стремительные, и принадлежали они явно не пани Терезии.

Одна из боковых дверей распахнулась. Перед взором Андрея предстала панна Каролина Рутовская – хрупкая, тоненькая, нежно-смуглая брюнетка в пышном платье, с большими чёрными глазами и тёмными, блестящими точно шёлк, косами. Увидев его, она резко остановилась и, как показалось Андрею, едва сдержала крик. Он вскочил и поклонился, однако панна Каролина и не подумала хотя бы улыбнуться.

– Что вам нужно? – резким голосом спросила она.

– Простите ради Бога, сударыня, я не хотел пугать вас. Я пришёл навестить пани Терезию – она давеча была очень добра ко мне, – смущённо ответил Андрей.

Каролина несколько мгновений пристально смотрела на него, потом на лице её проступило облегчение и даже лёгкая улыбка.

– Ах вот как… Да-да, конечно. Матушка сейчас спустится. Я могу сказать ей…

Каролина ринулась было к двери.

– Благодарю, сударыня, за ней уже пошла ваша горничная. Мне так неловко беспокоить вас, – пробормотал Андрей.

– Горничная? Ах, ну да…