Раб Петров

– Не встречал. Дело в том, что я крайне редко покидал Петербург надолго, а Даниэлю Васильевичу, должно быть, не улыбается мысль сюда возвращаться. Или же он слишком хорошо маскируется, – задумчиво ответил Вортеп-Бар.

– Ну, Тихон наверняка бы его распознал, – уверенно возразила Лиза.

– Вероятно. Но мне недосуг преследовать его по всему миру. Вообще-то я не думаю, что Миллер навсегда отказался от своих намерений заполучить мой изумруд и возможности, с ним связанные. И скорее всего, если он решится, то когда-нибудь найдёт меня сам.

– Как интересно! – всплеснул руками Борис. – Но вы же легко его победите, правда? Возьмёте вашу шпагу, и… Ой, Андрей Иванович, могу я ещё раз взглянуть на неё?

– Боря, перестань же! – остановила его сестра. – Если не прекратишь выпрашивать шпагу, мы больше сюда не придём!

– Ну, Лиза, ну я ведь только… Ведь Андрей Иванович не против, – проныл мальчик. – Хорошо, не буду, не буду! Вот, кстати, а это та самая шпага, которую вы носили тогда?

– Нет, это другая. Та, о которой ты спрашиваешь, сломалась в поединке.

– В поединке?! – Борис едва не задохнулся от восторга.

* * *

Поединок действительно был, причём Андрей никак не думал, что ему придётся скрестить шпагу с человеком, с которым у него ранее не было вовсе никаких разногласий. Он мог бы поведать детям о самой дуэли, но отнюдь не об обстоятельствах, ей предшествующих.

После того, как дом, где жили Терезия и Каролина, обрушился, бывшей актрисе оказалось в буквальном смысле некуда деваться. Правда, она не жаловалась, но положение было весьма шатким: никаких собственных средств у неё не имелось, и без могущественной покровительницы не было смысла продолжать опасную игру. А вздумай она сознаться, что самозванка – её бы сразу схватили и обвинили в шпионаже. Что сталось бы с Терезией в этом случае, Андрей точно не знал, но не сомневался, что ничего хорошего. Они сообща решили, что она по-прежнему будет притворяться той, кем притворялась: богатой, эксцентричной польской пани. Надо было делать вид, что Терезия имеет средства и может делать, что хочет, а потому её отношения с Андреем являются её личным капризом.

Поэтому он не придумал ничего иного, как оставить лже-полячку жить у себя. При дворе о них не болтал только ленивый: как же, царский мастер, женатый человек, открыто живёт с польской дворянкой! Пикантности добавляло и то обстоятельство, что у Терезии только что рухнул дом и погибла дочь. Чтобы не выдать себя, она была вынуждена даже священнику на исповеди лгать, что состоит в греховной связи с молодым мастером.

Андрей видел, что Терезии приходится тяжело, но она держалась. И ещё перед ними стоял вопрос, что же всё-таки делать дальше? Наступила самая противная погода, осенняя распутица. Дороги были залиты и превратились в жидкое грязевое месиво, так что сесть в карету и отправиться на родину у Терезии в ближайшее время никак бы не вышло.

Андрей решил дождаться первого санного пути, чтобы проводить её к своим родным, во Псков. Там она отдохнёт от косых взглядов и откровенных насмешек: Иева с Йонасом не то что Терезии, а и мухи не обидели бы. На этом они с Терезией успокоились и стали ожидать морозов. Андрей по-прежнему трудился на верфи, его и Терезию так же звали на ассамблеи и балы – и только тут он убедился, какой силой духа обладала эта женщина. Она держалась полностью непринуждённо, как и всегда – вероятно, помогало актёрское прошлое, привычка постоянно играть роли. Самого же его приводили в бешенство сказанные вполголоса шуточки и грязные намёки; Андрею стоило большого труда сдерживаться. Если бы все эти люди знали, что на самом деле их отношения с Терезией ограничиваются доброй дружбой!

И вот однажды на одном из приёмов Андрей таки не смог сдержаться. Один из приближённых государя, выходец из Вестфалии граф Тиммерман начал выказывать пани Терезии недвусмысленные и весьма грубые знаки внимания. Та, как могла, старалась перевести всё в шутку и не допустить скандала, хотя щёки её пылали. Прочие приглашённые насмешливо на них посматривали; тем временем Тиммерман уже сделался изрядно пьян. Уязвлённый тем, что его ухаживания не имеют успеха, он обратился прямо к царскому мастеру с похабным предложением поделиться темпераментной красавицей за деньги…

Получив от Андрея затрещину, от которой опрокинулся со стула, сластолюбец с проклятиями полез в драку. Их растащили; однако тем дело, разумеется, не кончилось. Тиммерман протрезвел весьма быстро; у себя на родине ему уже довелось участвовать в дуэлях, собственно, по этой причине он и вынужден был бежать под покровительство русского царя…

* * *

– Так что ваша дуэль? – поторопил Андрея Ивановича Борис. – Конечно же, вы победили?

– Не совсем, дружок. В ту пору поединки указом государя были запрещены под страхом смертной казни. Однако ни меня, ни моего противника не наказали, так как его величество благоволил нам обоим. Но тот человек оказался искусным дуэлянтом: ещё до того, как нас остановили, моя шпага оказалась сломана.

– А почему вы бросили ему вызов? – с горящими глазами спросил мальчик.