Раб Петров

Агне приблизилась к нему, наклонилась, собираясь сдёрнуть перстень с его пальца… Изумруд вспыхнул: изумрудные молнии разлетелись в разные стороны, обожгли Агне лицо… Ведьма завопила, отшатнулась, прижимая ладони к щекам, повалилась на землю; ветви, опутавшие Андрюса, начали с шипением обугливаться. Он почувствовал жжение в области груди, вскочил и вскрикнул от ужаса: янтарные четки, что повесила ему на шею Гинтаре, превратились в угольки, они тлели и постепенно осыпались…

Андрюс попытался потушить четки, но это не удалось. Господи, что же теперь делать? Ведь это любимое украшение Гинтаре – она не раз рассказывала ему, как покойный отец сделал их собственными руками и подарил ей! Мысль о том, что Гинтаре осердится на него, оказалась совершенно невыносимой… И ещё – Андрюс перестал ощущать привычный, сладко-медовый аромат, который помогал ему переносить разлуку с Гинтаре…

Тоска разом навалилась и охватила его, будто внезапно солнце перестало греть и мир вокруг погрузился во мрак. Андрюс едва не закричал на весь лес; он сжимал кулаки, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не спалить испуганно притихшие деревья и кусты вокруг. Ему больше не было дела до Агне и её козней. Как безумный, бросился он на поляну, пестревшую цветами. Там, там непременно должен быть тот белый цветок, который пахнет так же, как руки и волосы Гинтаре! Ему просто необходимо было почувствовать этот аромат, иначе он сойдёт здесь с ума! Он метался по поляне, вырывал белые цветы с корнем, подносил к лицу, отбрасывал от себя прочь… Найти тот самый цветок не получалось. Андрюс с остервенением стал выдёргивать все растения подряд, так что из пальцев начала сочиться кровь. Тщетно! Таинственный цветок словно провалился сквозь землю.

Андрюс побежал в их с Гинтаре домишко – там, в холщовых мешочках и берестяных туесках, она хранила нужные ей засушенные цветы и травы. Он с силой разрывал эти мешочки, ломал в труху туески, жадно втягивал разнообразные запахи растений, пока голова не пошла кругом… Ему казалось, что пол уходит из-под ног. Андрюс с трудом открыл низенькую дверь, шатаясь, вывалился наружу. Однако легче не стало. Он буквально задыхался; страх, что он так и не найдёт белый цветок, туманил разум.

Он стиснул руки, стараясь прогнать панику, это не помогало; ноги дрожали и подкашивались, всё тело покрылось липким потом. Влажная рубаха неприятно липла к коже. Андрюс с отвращением сорвал её и швырнул на землю; ему захотелось также содрать и собственную кожу, которая, казалось, горела и смердела отвратительно… Он кинулся к озеру, чтобы хоть чуть-чуть освежиться… Кто-то ринулся ему под ноги. Тихон! Друг был сейчас в своём натуральном виде: чёрный, как смола, со сверкающими глазами. Но Андрюс не остановился: даже с Тихоном он не смог бы говорить сейчас. Он промчался по ветхим мосткам и бросился в воду.

Прохладная озёрная гладь приняла его в свои мягкие объятия. Силы вдруг оставили Андрюса, он перестал грести, руки и ноги словно одеревенели. Он опускался всё глубже в озеро, безучастно наблюдая, как зеленоватые воды сомкнулись над головой. Постепенно становилось темнее; Андрюс не мог понять, тонет ли он, наступило ли у него удушье… Скоро плавно колышущиеся водоросли принялись окутывать его тело; только тут он почувствовал, как терзающий его изнутри огонь стихает, и начал успокаиваться… Потом в полумраке тревожно засветился, замигал ярко-зелёный огонёк. Андрюс шевельнул рукой и увидел, как изумруд разгорался всё сильнее. Он просил, требовал не сдаваться. Андрюс собрался с силами и оттолкнулся ногами от илистого дна. Водоросли неохотно отпустили его, темнота начала рассеиваться…

Когда Андрюс вынырнул на поверхность, жадно глотая воздух, первым, кого он увидел, был Тихон. Друг метался по берегу, оглашая притихший лес тревожным ворчанием. Андрюс тяжело подплыл к мосткам, с трудом подтянулся. Совершенно обессиленный, он перевалился на деревянный настил и уставился в небо, вернее, плотную завесу ветвей, за которой никогда не было видно синевы.

И тут ему впервые мучительно захотелось увидеть настоящее небо над головой. Пусть оно не будет голубым, пусть его закрывают белые облака или тёмные тучи – но ведь тучи когда-нибудь рассеются и выглянет солнце. А здесь – здесь никогда не бывает ни солнца, ни настоящего неба!

Андрюс приподнялся на локте. В голове прояснилось; он отчётливо припомнил нападение Агне, разговор с ней, сгоревшие четки, собственный ужас, растерянность, прыжок в озеро. Он глубоко задумался. И лишь когда прошло много времени, даже его длинные волосы полностью успели высохнуть, Андрюс встал и накинул на плечи рубаху.

Интересно, где сейчас она, Агне? Ему было необходимо кое-что у неё узнать.

* * *

Ведьму он нашёл неподалёку от их с Гинтаре домика. Она взглянула на него не без страха и что-то зашептала на непонятном языке. Андрюс покачал головой, уселся на землю и сложил руки на коленях.

– Не бойся, не трону, – ровно произнёс он. – Не в обиде я на тебя. Скажи-ка лучше, твоя дочь ведь не просто так белым цветком меня одурманивала?