Раб Петров

Вновь и вновь он переживал миг, когда стучал в дверь дома вдовы рыбного торговца. Было раннее утро, стояла морозная, солнечная, поздняя осень. Андрюс распрощался с милосердным мужиком, что подобрал его у леса. Тот высадил случайного попутчика с беспокойством: да точно ли тебе сюда, а то вдруг забыл кто, откуда али напутал? Мужичок был убеждён, что на Андрюса напали разбойники, избили, раздели; его собственный шурин давеча пострадал от такого же случая, а после долгое время ничего, что было с ним, не помнил. Знал бы Андрюс тогда, как пригодится ему впоследствии эта сказка!

Он стучал долго; наконец дверь отворилась – выглянула старушка-хозяйка и удивлённо вскрикнула при виде Андрюса. Однако, без сомнения хозяйка узнала его, и это обнадёживало. Значит, не долгие годы пробыл он в волшебной чаще, в объятиях дива лесного!

Хозяйка, не переставая восклицать, впустила его. На вопрос: «где же матушка?» она печально всплеснула руками… И тут выбежала Иева, застыла, ахнула недоверчиво-радостно… Андрюс молча шагнул к ней, прижал к себе.

– Братец вернулся! Целый, невредимый? А то мы думали, ведьма тебя… – задыхаясь, говорила Иева. – Ты как исчез тогда…

– Вот видишь, цел, простите, коли можете, – отвечал Андрюс, стараясь, чтобы голос не срывался.

– Пойдём, пойдём к батюшке, – заторопила Иева. – Он всё спрашивал и спрашивал тебя… И сестриц покойных, Ядвигу с Катариной – тоже, – она всхлипнула, смахнула слезу.

В отличие от Иевы, которая совсем не изменилась, Йонас смотрелся седым стариком. Он не смог встать с кресла, только лишь приподнялся слегка, раздвинул губы в слабой, неуверенной улыбке.

– Андрюс, – проговорил, точно не веря себе. – Андрюс, сын…

Андрюс поцеловал холодную, дрожащую руку отца, коротко сообщил ему, что здоров и что беспокоиться и печалиться батюшке больше не следует. Впрочем, Йонас ничего не спрашивал: он всё время улыбался, не отрываясь, провожал взглядом каждое движение сына.

– Ну вот, слава Богу, – шёпотом сказала Иева. – И тебя узнал батюшка, и повеселел. Побудь с ним, братец, я завтрак принесу.

– Подожди! – Андрюс заботливо укутал отца, пообещал сей же миг вернуться и вышел с Иевой из комнаты. Затем, насколько мог ровно и спокойно, спросил о матери.

* * *

Оказалось, после того как он ушёл с Агне-ведьмой, мать кинулась к их знакомому католическому священнику и всё рассказала. Тот же, хотя и высказал сочувствие семье Андрюса, ничем, однако, их не обнадёжил: по его словам, если кто добровольно себя нечистой силе предал, то и всё тут, не будет ему прощения…

С той поры мать почти перестала есть-спать, всё молилась, днями и ночами на коленях стояла. Хотела отмолить сына своего единственного, что от её глупости и недомыслия душу свою погубил. Иева старалась убедить мать, что никто не виноват, что Агне-ведьма сперва обманула её, а затем заставила Андрюса последовать за собою. Но матушка была непреклонна. Она винила во всём себя, а слова священника ещё больше укрепили её в этих мыслях.

– Ох, лучше бы она с ксёндзом не беседовала, – горько говорила Иева. – После встречи с ним сама не своя была, говорила, что собственными руками погубила единственного сына. Она ни ела, ни пила, всё молилась. Обессилела совсем. А в один день упала на пол перед распятием и встать не смогла… Я к ней бросилась, пыталась поднять. А она мне: молись, мол, дочь, когда я уйду, за брата своего молись, а за меня молиться не смей… К вечеру матушке хуже стало; помчалась я за лекарем, привела, да только было уже поздно. Она мне успела сказать: «Андрюс вернётся, знаю, что вернётся. А ксёндзу вы не верьте, Андрюс ни в чём не виноват». А следующим утром Тихон прибежал – и мы с батюшкой поняли, что ты жив! Тихон, он как из ниоткуда, в окошко вскочил да ко мне на руки вспрыгнул, пока я у тела матери молилась. Я смотрю – вот так диво! В зубах у него цепочка, а на ней камень такой, на твой похож, только поменьше, – Иева почти рассмеялась сквозь слёзы. – Я и поняла, что это ты весточку прислал. Вот только матушка не дождалась… – Она опустила голову.

– Скажи, как долго меня не было? – задал Андрюс не дававший покоя вопрос.

Сестра подумала.

– Адвентус у нас нынче… Выходит, полных три месяца. А ты разве не знаешь?..

– И только-то?! – не поверил своим ушам Андрюс. – Лишь три месяца?

Но ведь Агне-ведьма говорила, что они с Гинтаре живут уж много лет! И Андрюс не усомнился в её словах – ему и самому казалось, что он пробыл в зачарованном лесу едва не полжизни!

С этим ещё предстояло разобраться, пока же следовало понять, что происходило дома и как ему самому теперь быть.

– Как вы жили с отцом всё это время? – спросил Андрюс.

Иева удивлённо взглянула на него.

– Да ведь ты сам, братец, заботился о нас, камни драгоценные посылал. Тихон прибегал, отдавал их мне прямо в руки! Мы с батюшкой хоть и не ведали, откуда у тебя вдруг богатство такое взялось, – а только знали, что ты про нас помнишь, на произвол судьбы не бросаешь! Я и продавать-то их не успевала – нам с отцом мало нужно! Вот только матушка бедная… Если бы она хоть весточки от тебя дождалась!