Раб Петров

Небо сделалось темнее, однако настоящая ночь всё не приходила, и сон не шёл. Холода отступили, сидеть на берегу под ветерком было приятно, лишь бы никому не пришло в голову нарушать его уединение и расспрашивать.

Поверил ли Корчмин в его рассказ? Андрей в сотый раз пытался припомнить поточнее, что именно говорил старый рыбак, упоминая о броде, но то ли из-за тогдашнего утомления, то ли из-за чего другого – всё расплывалось, как в тумане. Корчмин сказал, что этот чёртов брод придётся искать: если знает о нём кто-то на берегу, то и для дурного дела сможет воспользоваться, а то и вовсе на остров втихаря напасть.

А если, не дай Бог, и вправду такое случится, как раз его, Андрея, в этом же и обвинят – кто ещё знал о броде? Повторится история с пожаром, дядиными изумрудами! И очень запросто.

Он прислонился к камню и закрыл глаза. Надо искать. Но как? Выбрать направление, попытаться дойти на тот берег пешком? Андрей не представлял, сколько времени на это уйдёт, ещё и люди погибнут… Да и, вообще, он вовсе не был уверен, что о броде говорил с ним тот старый рыбак. Но… если не он, откуда же Андрей знает об этом?

Эх, будь с ним рядом верный Тихон! Единственное оставшееся в живых существо, которому он смог бы полностью довериться!

На миг Андрей позавидовал Гинтаре: та в своём зачарованном лесу всегда в окружении преданных существ, которые верят ей и любят её, а вот ему… Но он тут же отогнал недостойные мысли. Он сам выбрал возвращение в мир, который бывал враждебен – и всё же Андрей любил этот мир и хотел приносить ему добро.

* * *

А стоило небу чуть посветлеть на востоке, он проснулся – и не от холода или ветра, а от звонкого, радостного мурлыкания и прикосновения пушистой шерсти к лицу и рукам. Андрей, даже не открывая глаз, зарылся лицом в эту шерсть, почувствовал холодок острых когтей, чуть сомкнувшихся на его руке… И засмеялся.

Тихон сжимал и разжимал когти, продолжая мелодично урчать. На сердце Андрея было спокойно и радостно – друг не принёс плохих вестей: с отцом и сестрицей всё в порядке… Но тут ему пришла в голову ещё одна странная мысль, и он вскочил на ноги.

– Ты как попал сюда? Покажи!

Тихон спрыгнул с его плеча и побежал по прибрежному песку, затем начал перепрыгивать с камня на камень… Андрей мчался за ним, стараясь не угодить в воду… Так они продвигались вперёд довольно долго. А когда он обернулся – с удивлением заметил, что остров Котлин остался далеко позади. Андрей напряг зрение: впереди едва виднелись в туманной дымке очертания каких-то стен, да ещё вроде мачты кораблей…

И тогда он наконец понял, что это такое.

* * *

Под грохот пушек над трёхъярусной деревянной крепостью вознёсся и заколыхался на ветру русский флаг… Отныне здесь, в ранее диком и пустынном месте, будет она охранять Южный фарватер, по которому только и можно на больших кораблях подойти к Питербурху.

Орудия установили полукругом – всего пушек было четырнадцать. Одновременно с ними палила и батарея самого острова. Митрополит служил молебен, освящал новую цитадель. Затем совершалось трёхдневное празднество. И, как слыхали они, в Питербурхе и Москве также были устроены гуляния, фейерверки, угощение, пиво и вино, что раздавали бесплатно на площадях… Постройка крепости Кроншлот являлась важным событием для государства – это было не просто освоение желанных морских путей, а ещё и утверждение на Балтике.

«Кроншлот» означало коронный замок. Когда же Андрей вглядывался в деревянный корпус крепости, представляющий собой изящный десятигранник, он думал, что ему несложно будет смастерить копию башни в миниатюре. Вот было бы красиво! Он так соскучился по тонкой, вдохновенной работе столяра; последнее время об этом некогда было и думать.

Во время церемонии он стоял рядом с денщиком Гаврилой, недалеко от инженера Корчмина. Андрей не был военным, и не мог без мундира стать в строй полка. Впрочем, на него никто особенно не обращал внимания.

Когда подошли корабли из Питербурха, государя Петра Алексеевича он узнал сразу. Тот, выделяясь высоким ростом, подошёл к островным командирам в сопровождении Меншикова, поздоровался… Они все долго стояли неподвижно, пока царь не скрылся в офицерском домике.

* * *

Андрей гадал про себя, вспомнит ли инженер Корчмин о своём обещании представить его государю. Он ждал, пока закончится празднество, уже не надеясь на протекцию господина инженера. Гуляли нынче по-русски, с размахом – и господа офицеры, и приближённые царя себя отнюдь не сдерживали. Андрей тоскливо вдохнул. Пару раз ему казалось, что взор Петра Алексеевича вроде бы останавливался на нём, но в глазах императора не было и проблеска узнавания. Разумеется, кто он такой? Обычный мастер, пусть умелый и работящий – таких, как он пруд пруди.

Ну да ладно! Андрей уже решил про себя, что занятие он и тут, на Котлине, найдёт. Полковник Толбухин ценит дельных, непьющих людей. Будет он пока работать, с оружием обращаться научится, к пушкам присматриваться начнёт…

– Эй, Андрюха! – весело воскликнул Гаврила.