«Работа мечты». За кулисами индустрии моды

Мия покровительственным тоном объясняет Людо, что его «лук» «никуда не годится», что ирокез «старомоден», ему следует подстричься и одеться по-другому, чтобы улучшить свой имидж. Людо внимательно слушает и вежливо благодарит за советы. Его вызывающий внешний вид производит странное, сумбурное впечатление в сочетании с любезными и угодливыми манерами, напоминающими продавцов и работников гостиничного бизнеса. По моей просьбе он немного рассказывает о себе. После бизнес-школы в Париже Людо работал в компании по аренде яхт в одной из заморских территорий Франции. Через несколько лет он ощутил потребность в более «богемной, менее упорядоченной» жизни. Поэтому он самоучкой освоил модную фотографию и после череды местных рекламных кампаний, почувствовав, что на этом уровне работать ему уже не интересно, вернулся в Париж в поисках новых «челленджей». Людо пришел в моду не из‑за страсти к этой индустрии, а из‑за стиля жизни в моде; он хотел дистанцироваться от чрезмерно стандартной модели существования:

Меня действительно восхищают немного сумасшедшие люди. Мне нравится человеческое безумие, оно меня очень привлекает; люди, которые не хотят постареть, закоснеть, не хотят остепениться. Люди, в которых есть жизнь, они искрятся, все это привлекательно, это зажигает. Конечно, таких скорее обнаружишь в творческой среде, чем, например, среди людей, работающих над финансовыми инвестициями для капиталистических компаний, понимаешь, это не очень секси[122].

Когда я спрашиваю, как он пытается выкроить для себя нишу на перенасыщенном парижском рынке, он отвечает, что для этого нужно иметь «что-то от настоящего конкистадора»:

Ты не фотограф, если ты не предприниматель. Для того чтобы быть фотографом, требуется колоссальная способность выходить из своего кокона, находить клиентов, убеждать людей, найти агента, представить свои работы, рассказать о фотосъемках, которые ты хочешь осуществить, о своих идеях, соблазнить… Понимаешь?

Спустя несколько часов мы прибываем в очень внушительный отель в Довиле. Нас приветствуют парковщики и приглашают поставить машину на стоянке рядом с огромным бассейном. Мы поднимаемся за ними на лифте на этаж, где находим предназначенный для нас люкс: 85 квадратных метров, 1250 евро за ночь в несезон. Затем мы находим большой зал, который будет служить в качестве гардеробной и гримерки. Леонард и Амели сразу сдвигают столы, где будет «уголок красоты». Они достают из чемоданов и расставляют множество кисточек, наборов косметики, щипцов, щеток, париков и утюжков для волос. Амели сразу же начинает причесывать парики, которые наденут модели, а Мия развешивает одежду, в основном черную, на штангах и начинает придумывать «луки». Тем временем Стив, следуя указаниям Людо, расставляет в номере осветительные приборы. Аида и Кандака сидят в импровизированной примерочной и возятся со своими смартфонами, слушая музыку и не говоря ни слова.

Когда макияж Аиды готов, она надевает парик с челкой и длинными прямыми каштановыми волосами с медным отливом. В отличие от Кандаки, у которой мощное, атлетическое телосложение, Аида очень худая и хрупкая. Сложная прическа и длинные накладные ресницы контрастируют с девчачьими джинсами и стоптанными балетками, в которых она приехала на съемки. Разговаривая с ней, я узнаю, что ей девятнадцать, она родилась в Париже в семье выходцев из Камеруна. Она работала на стойке регистратуры во Дворце конгрессов, пока ее не заметил модельный скаут на площади Шатле. Несмотря на неодобрение матери и своего бойфренда, парикмахера, работающего в окрестностях Парижа, она решила попытать счастья в моде, надеясь заработать немного денег.