Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

Все дальнейшее напоминало бы серьезную драму, иди речь о человеческих судьбах и живых людях из плоти и крови, но, поскольку повествование бесконечно вращается вокруг никому не нужной старой картинки, обозначим этот жанр как трагикомедию с элементами фарса, бурлеска и водевиля. Поставленная много лет назад малыми силами и провинциальными самодеятельными актерами на панели Невского проспекта, она, по мере развития технических средств, международных связей и увеличения сумм вложенных в нее денег, постепенно превращается в полноценный голливудский сериал с крупными европейскими и американскими игроками в главных ролях.

Но пока никто ни о чем не подозревает и даже не догадывается. Жизнь идет своим чередом. В конце концов, только я наделяю эту картину субъектностью, отношусь к ней как к живому существу или окну в вечность и, пусть опосредованно, ощущаю ее боль, обиду, разочарование и желание отомстить. Все прочие видят в ней бессмысленный, неодушевленный предмет. Объект насмешек и манипуляций, стоимость и значение которого стремительно уменьшаются, тая буквально на глазах. С тридцати рублей — моя месячная стипендия в Первом ЛМИ составляла в те годы 36 рублей — до…

Сейчас, любезный читатель, мы наконец-то узнаем, сколько же стоит настоящее искусство!

Прошло чуть больше месяца, и 25 января 1977 года не знающий жалости Ленкомиссионторг вновь требует к себе телефонограммой представителя Октябрьского райФО. И опять уценка, назначенная на 27 января. Почему-то ее результаты в архивном деле не зафиксированы (очевидно, она была перенесена на более поздний срок), но 3 марта 1977 года грозный инспектор Мещерова, циничный товаровед Павловский и зав. отделом Панкрева безжалостно утрамбовывают растерянную и полностью утратившую былую самооценку «Яковлеву» аж на 40 %.

С учетом того, что мне известно теперь, действия давно ушедших в болотистую ленинградскую землю безвестных инспекторов и усердных товароведов выглядят какой-то фантасмагорией, безумным наваждением. Но все они подтверждаются подробными архивными документами. Знали ли они, могли ли представить себе в самых смелых видениях и отчаянных фантазиях, что «не пользующийся спросом у населения» портрет неизвестной тетки — интересно было бы послушать какой-нибудь их профессиональный унижающий комментарий на ее счет — будет в исторически обозримое время продаваться за миллионы долларов? Скажи им — не поверили бы, обсмеяли, опираясь на свои помоечные должности, звания и красные корочки. Хотя всякий из нас понимает, что ежедневно, ежечасно и ежеминутно, не исключая времени ночного сна, рядом с нами открываются уникальные возможности, способные радикально перевернуть нашу жизнь, и разверзаются бездны, готовые поглотить нас безвозвратно. Разница между ними совсем невелика. Или ее нет вообще. Люди, превратившие работу Джагуповой в Малевича — пока напишем слово «возможно» применительно к этому превращению, но уже скоро, скоро необходимость сомневаться отпадет совсем, — ведь не планировали стяжать на этой метаморфозе больших денег, высокого положения или всесветной славы. Это, скорее всего, была рутинная, быстрая операция, не предполагавшая роковых последствий. Так, мелкая фармазонская афера, каких всегда случалось с избытком в городе трех революций Петербурге-Петрограде-Ленинграде. Приснись им мой «архивный роман», они проснулись бы в липком поту и до утра не могли бы забыться сном от жуткого, кошмарного наваждения. А может, посмеялись бы от души, сознавая свою полнейшую безнаказанность, и выпили бы бутылочку-другую на помин души раба Божия Казимира и раб Божиих Марии и Елизаветы.

Кажется, еще немного, и намаявшаяся до полного изнеможения «Яковлева» истончится до листка папиросной бумаги, а потом и вовсе испарится с лица земли, обретя вожделенный вечный покой, что совсем не синонимично физическому уничтожению.

Я твердо верю в загробную жизнь кое-каких домашних животных (собаки, лошади, кошки, отдельные гуси и утки, считавшие своим отцом Конрада Лоренца) и некоторых исчезнувших произведений искусства и архитектуры. Например, храма Святых Апостолов в Константинополе, мозаик Церкви Успения в Изнике или «факультетских» панно Климта. Относительно людей en masse такой уверенностью я не располагаю.