Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

— Да так. Без всякой причины. Просто любопытно.

Из таких историй можно составить целое собрание познавательных и нравоучительных сочинений, чем я, возможно, и займусь на старости лет. А пока мной приведен целый ряд примеров от добросовестного заблуждения, обусловленного недостатком информации, до сообщения заведомо ложных сведений, продиктованного тщеславием или стремлением повысить потенциальную капитализацию предмета. И далее, до нанесения фальшивой подписи и составления подложных писем.

Но во всех этих случаях, по большому счету, не было никаких потерпевших, толком не было и материального ущерба. А если и был, то весьма давно и размеры его были не столь уж велики. Не было колоссальных моральных потерь, ибо, если наши рассуждения верны, то крупнейшие западные музеи выставляли под именем Казимира Малевича замечательную работу малоизвестной ленинградской художницы, вводя тем самым свою многотысячную публику в невольное заблуждение и мороча голову друг другу. Вряд ли английские или голландские газеты писали бы об этой работе: «The quality of this unique work is fantastic», знай они имя настоящего автора и подлинное происхождение портрета. Он просто не имел никаких шансов оказаться в их поле зрения.

Глава 6 Дифференциальная диагностика

Мои дальнейшие записи местами носят характер переработанного дневника наблюдений с добавлением промежуточных выводов, поскольку сделаны до получения из-за границы фотографий оборотной стороны картины и пакета сопутствующих документов.

Пришло, однако, время подвести некоторые предварительные итоги. Возьмем виртуальный лист чистой бумаги и разделим его вертикальной чертой на две равные половины. Обозначим левую часть как «неМалевич» или «Джагупова», что, безусловно, правильнее, а правую — «Казимир Малевич». Какие факты свидетельствуют о том, что «Портрет Елизаветы Яковлевой» является произведением Марии Джагуповой?

Наличие этой работы в собственноручно составленном списке ее вещей, совпадение размеров с параметрами, указанными в нотариальной описи и в последующих подробных реестрах Ленкомиссионторга, существование в ЦГАЛИ подготовительного рисунка, нахождение этого произведения в квартире после смерти художницы, доказанное абсолютно неопровержимо. Что еще? Совместное проживание двух женщин, удостоверенное домовыми книгами, сведениями о прописке и публикациями в каталогах 1941 года. Приветы, передававшиеся в письмах родными Джагуповой «Елизавете Яковлевне». Эскизы супрематических сумочек и платьев, живописные работы более позднего периода с похожими «супрематическими» компонентами. Стилистические и колористические особенности портрета, отличающие его от безусловных произведений Малевича.

Наверное, я что-то пропустил… Или неправильно оценил? Или неверно расставил приоритеты? Возможно. Даже скорее всего. Например, я никак не упомянул автопортрет Джагуповой из запасников Музея истории Санкт-Петрбурга с аналогичными орнаментальными полосками на воротнике, написанный в 1934 году. Выполненный в реалистической манере, он как будто знаменует своими деталями принадлежность к тайному обществу и верность раз и навсегда данным обетам. А помимо этого и чисто живописные возможности автора.

А что на противоположной половине листа? Там нет ни одного достоверного факта. А те, что есть, являются вымышленными, придуманными и даже напрямую лживыми. Причем всякий доказанный лукавый аргумент, как в интеллектуальной телевизионной игре, автоматически добавляет сто очков противоположной стороне. Например, фальшивая подпись Малевича, нанесенная, как деликатно отмечает Андрей Наков в своем каталоге-резоне, «другой рукой». Или путаница с размерами. У меня есть всего четыре объяснения, почему Елена Баснер внесла в текст своей экспертизы ложные размеры.