Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

Даже если, проигнорировав все доказательства, погрузиться в атмосферу фантастического бредового психоза и допустить невероятное — что у Джагуповой хранился подлинный Малевич, то встает вопрос о его вывозе из России. Кем и на каком основании он был перемещен через границу? Если это произошло нелегально, то Российская Федерация вполне может и всенепременно должна потребовать его возвращения ad patrem. Впрочем, даже гипотетическое обсуждение подобных обстоятельств не входит в мою задачу.

Но получить из-за границы фотографию оборотной стороны портрета, чтобы сверить номера, пока никак не получалось. Шарлотта Дуглас, к которой я обратился первой, такими снимками не владела. Напомню, что она никогда не видела работы в оригинале, но опубликовала ее фотографию как подлинника Малевича. Кстати, это не единственный случай такой беспечной доверчивости и самонадеянного поведения со стороны американского специалиста. Все же заочные экспертные суждения когда-нибудь могут выйти ей боком.

По какой-то неведомой причине ни Андрей Наков, ни реставратор Милко ден Леев, ни владелец картины Филип ван ден Хурк (хотя лично я к нему не обращался, рассчитывая на иные пути), этой информации мне не предоставляли. Я уже упоминал, что еще в мае 2018 года написал Накову письмо с просьбой прислать фотографии оборота. Ответа не было. После этого один весьма влиятельный общий знакомый много раз вкрадчиво и настойчиво просил его о том же. Любой разумный человек быстро сориентировался бы в причинах и последствиях такой настырности, разоружился перед партией и перешел на сторону светлых сил. Или предпринял бы отчаянную контратаку.

Доктор Наков же отвечал, что не может найти эти материалы в своем обширном архиве. Одновременно на своем сайте[125] он пишет, что готовится к переизданию своего каталога-резоне в дополненном и расширенном виде. Как он будет это делать без документации по такой важной работе, мне не совсем ясно. Явно неумолимый и жестокий рок тяготеет над некоторыми собраниями, экспертами и архивами.

В середине лета 2018 года я написал письмо доктору Эрхарду Ягерсу. Привычно не получив никакого ответа, я позвонил ему по телефону с просьбой прислать фотографии тыльной стороны и вопросом, как он мог не упомянуть в своем пятистраничном заключении о наличии на обороте различных надписей и монограммы с черным квадратом. Звонок мой вызвал в немецком лагере на другом конце провода некоторое замешательство, которое можно было охарактеризовать как паническое. Он попросил перезвонить на другой день, потом еще через день и в результате дал несколько уклончивый ответ. Относительно подписей и надписей он просто ничего не помнит. Мол, это было так давно.

А что касается фотографий оборота, то он не может прислать их мне по той причине, что бывшая владелица картины, немка Доротея Альтенбург, не разрешает ему это сделать. Я знал, что эта женщина была одной из промежуточных инстанций между Петербургом и нынешним владельцем картины. Обращаться к ней напрямую я пока не стал. Ее судьба была печальна и поучительна. То ли при жизни мужа — чрезвычайно состоятельного человека, — то ли сама по себе она вложила огромные средства в покупку множества русских авангардных картин.

Не знаю, руководствовалась ли она чистой любовью к искусству, какими-нибудь розовыми надеждами или просто гипертрофированными инвестиционными чаяниями, но большая часть приобретений была такова, что, когда представитель крупного аукционного дома (Sotheby’s) приехал к ней, чтобы отобрать несколько работ для будущих торгов, то увидел весьма сомнительные вещи, напоминающие искусные подделки. Следы, скорее всего, вели в культурную столицу России, город Санкт-Петербург. Об этом можно сделать вывод, если поискать упоминания некогда принадлежавших ей вещей в интернете. Например, о картине Родченко[126].

Сразу хочу отметить, что я не делаю никаких скороспелых выводов относительно подлинности этой картины. Лишь размышляю о провенансе. В представленных данных обращает на себя внимание отсылка к некоему Овсею Исааковичу Фридману.

Вот данные о нем в другой, с позволения сказать, «экспертизе», относящейся к другому «Малевичу», но из того же источника:

Bought from Kazimir Malevich by Ovsey Isaakovitch Fridman,

St. Petersburg, Russia (Russian Painter and Collector). Date uncertain.

(Note: In 1963 Fridman was accused of offering a bribe for a commission to produce posters for the Vulcan’ factory in Leningrad. Fearing the outcome of his trial, he entrusted his considerable collection of Russian Avant-garde paintings for safe-keeping to his friend Nonna Rufanova. Fridman was sent to a high security prison for 7 years. After his release, ill, impoverished and without any means of making a living, he sold a portion of his collection to Rufanova, who later emigrated to the United States.)