Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

В качестве свидетельства можно вспомнить истории Игоря Топоровского в Генте, Эдика Натанова и Ицхака Заруга в Висбадене и массу иных аналогичных жульнических проделок.

Покойный Семен Ласкин в своем интересном дневнике, опубликованном недавно его сыном в журнале «Нева», пишет о выставке с участием Фридмана:

16.2.94. Вчера выставка Калужнина, Овсея Фридмана[127] и Гальперина Льва. Выступал и, кажется, хорошо… Лучший из всех Фридман — он был известен как жулик. Приносил в Худфонд дикую халтуру по технике безопасности — «Берегите лес!» <…> Поражает, с какой мощью осваивает Филонова Фридман[128].

Овсей Фридман был, очевидно, талантливым и бойким молодым человеком. В год смерти Малевича ему было всего двадцать девять лет, а он уже покупал его беспредметные холсты непосредственно у их смертельно больного автора. К тому же холсты, изготовленные лет через тридцать-сорок после смерти художника. Чудны дела твои, Господи. Аронсон незримо пересекает границы, Фридман ведет негоции с Малевичем после смерти последнего и «с мощью осваивает Филонова».

Бедный, бедный Филонов. Несчастный Малевич… Неужели некому вас защитить?

Чтобы предметно составить впечатление о методах «охмурения», которыми пользуются наши пронырливые соотечественники с целью выманить побольше денег у доверчивых иностранцев, есть смысл прочитать «экспертное мнение» некого Александра Арзамасцева[129]. Оформлено оно в форме письма Доротее Альтенбург. И речь в нем идет, разумеется, о Казимире Малевиче. Свидетельство «специалиста», как водится, не датировано. Размеры картины и техника исполнения также радикально проигнорированы. О стиле изложения и уровне аргументации предлагается судить читателю, имея в виду, что такая бумажонка стоит больших денег доверчивому покупателю.

Образец «экспертизы» в эпистолярной форме.

Письмо «специалиста» в области изучения русского авангарда Александра Арзамасцева немецкому коллекционеру Доротее фон Альтенбург

Дорогая Доротея!

Я хотел бы поделиться своими наблюдениями относительно небольшой супрематической картины (черный круг, красный прямоугольник). После тщательного изучения я могу подтвердить, что это, скорее всего, та же картина, что мы видим на фотографии берлинской выставки 1927 года.

Вот мои выводы.

Ваша картина, по всей вероятности, как и многие произведения, происходящие из Амстердама, была написана в 1927 году во время пребывания Малевича в Варшаве.

Генрик Сташевский и Юлиан Пшибось пишут об этом подробно (Предшественники абстрактного искусства в Польше. 1957. С. 11).

Мы можем видеть, что некоторые изменения были внесены в момент создания. Особенно это касается размеров черного квадрата. И это дает нам возможность утверждать, что мы имеем дело не с повтором существующей картины, но с оригинальным вариантом.

Интересно сравнить вашу картину с похожей работой из Гарварда (Синий круг, черный прямоугольник).

Судя по характеру живописи и отсутствию отличий, можно видеть, что это второй вариант того же супрематического мотива. Расстояние между кругом и прямоугольником (расположенным «нерегулярно») расходится с таковым на фотографии выставки Малевича 1927 года. Кстати, в каталоге-резоне, составленном Троелсом Андерсеном, картина из Гарварда, хорошо ему известная, отмечена как выставлявшаяся на той выставке. (В моем архиве даже имеются его письма к Д. Каршану.)

Теперь об истории этих двух картин. Как вам известно, купленная вами картина была приобретена в 1927 году во время пребывания Малевича в Германии известным немецким коллекционером и до последнего времени хранилась у его наследников (помните описание коллекции).

Что касается второй картины, то она оказалась в Гарварде как дар доктора А. Дорнера.

Это более сложная история, потому что мы знаем от Йопа М. Йостена, что Дорнер, уезжая из Германии в США, взял с собой одну картину и один рисунок Малевича, оставив взамен работу А. Явленского.

Почему он так поступил?

Может быть лишь одно объяснение. Картина была собственностью музея в Гарварде. Если бы она была принадлежностью выставки 1927 года, у нее не было бы владельца и ее изъятие не требовало бы компенсации.

В целом, это отдельная тема, которой никто не хочет заниматься, но я не могу объяснить некоторые обстоятельства.

Например, почему А. Дорнер в 1935 году передал А. Барру для экспозиции в МОМА несколько работ Малевича и продал две супрематических картины и два архитектурных проекта. Это означает, что у него были права так поступать. Я не сомневаюсь в честности Дорнера. Он был великим человеком. Если он подарил картину Гарварду, это означает, что она была его собственностью. (Перевод мой. — А. В.)