Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

Тут самое место еще раз сказать и трижды подчеркнуть, что я абсолютно уверен в искреннем заблуждении относительно авторства картины и Шарлотты Дуглас, и, тем более, Александры Семеновны Шатских. С некоторым тревожным сомнением в голосе я присоединяю к ним и Андрея Накова. Он получал все провенансные сведения от своих российских конфидентов. А они, как выясняется, ему беспардонно лгали и водили за нос.

И уж точно никаких претензий нельзя предъявить кураторам западных и московских музеев. Самим характером своей полезной деятельности они обязаны доверять узким специалистам, предоставляющим им сведения о произведениях.

В данном случае мы имеем дело с классической ситуацией «фальшивого купона», запущенного в обращение недобросовестными проходимцами. По степени общественной опасности они вполне сопоставимы с профессиональными ворами и строителями финансовых пирамид, оставляющими без средств к существованию множество людей, обрушивающими их жизни, судьбы и планы. А также «мифы и репутации».

Хотя, с другой стороны, всегда следует помнить достаточно взвешенное суждение английского исследователя проблемы подделок Ноя Чарни, писавшего: «Все историки искусства мечтают обнаружить утраченный шедевр. Историю искусства можно рассматривать как охоту за сокровищами для взрослых, сопровождаемую зудом жадности, адреналином и экспертизой. Коллективные чаяния радуют и истомляют художественное сообщество. Искра надежды, что некто напал на след утраченного произведения, создает такой импульс, что все противоречия могут игнорироваться, а нелепости не учитываться»[147].

Все вышеописанное в рассказанной мной истории мы наблюдаем с явным избытком.

Доктор Шарлотта Дуглас публикует как безусловный подлинник Малевича работу, которую она не видела иначе как на фотографии и о которой она ровным счетом ничего не знает.

Доктор Андрей Наков без видимых колебаний игнорирует даже фальшивую подпись и явные противоречия в датах, размерах и провенансе. Его, автора каталога-резоне и признанного знатока творчества Малевича, никак не заботит полное отсутствие сведений о портрете Яковлевой. Он не задает себе вопрос, каким образом такой яркий портрет мог оказаться незамеченным в очень узком и сплоченном круге учеников мастера. И даже не пытается поискать альтернативных объяснений или высказать закономерное сомнение.

Доктор Эрхард Ягерс вообще закрывает глаза на все, что противоречит его, до очевидности понятным, коммерческим интересам. В моем распоряжении имеется целый портфель его химико-технологических «заключений» на работы «Лисицкого, Клюна, Поповой, Кандинского, Чашника, Малевича» и, что очень близко к нашим расследованиям, Лепорской, и так далее. Лучше бы у меня их не было. Мир выглядел бы совсем иначе. Лучше, добрее, подлиннее.

А все прочие просто поют хором или слаженно танцуют хорошо заученный танец под кем-то сочиненную красивую и сладкую, но насквозь фальшивую мелодию. Придумывая параллельно новые концепции и гипотезы, под которые легко подверстывается вновь обретенный шедевр. Я абсолютно уверен, что, если бы не проделанная мной работа, «Портрет Яковлевой», укорененный в литературе и поднабравший академического веса как работа Малевича, породил бы через некоторое время массу смелых идей и предположений. А под эти новые концепции нашлись бы новые «подлинники». И так до бесконечности. В письме работников голландского музея легко прочитываются эти потенциальные возможности.

Я спросил чрезвычайно опытного западного специалиста, бывшего куратором нескольких выставок по всему миру, почему никто из музейных работников не прислал мне фотографий оборота.

— Да они даже не смотрят на задник картины в подавляющем большинстве случаев. Это же в основном коммерческо-развлекательные проекты. И к науке об искусстве как таковой они имеют очень опосредованное отношение. Вы думаете, что ваши доводы будут восприняты всерьез? Держитесь… Как только вы их опубликуете, несмотря на убедительность доказательств, вас обольют таким дерьмом. Обвинят в очернительстве, начетничестве, крючкотворстве, неуважении к авторитетам и традиционным методам научных исследований и прочих тяжких преступлениях. Хотя что может быть традиционнее кропотливой архивной работы? В конце концов, напишут в качестве гипотезы, что вы сами фальсифицировали архивные данные, вбросили туда все эти документы, подкупили сотрудников. И вы даже не сможете подать на них в суд, поскольку все гадости будут высказаны в форме предположения. А относительно портрета… Ну напишут, что не все так просто. Совсем не все однозначно. Что, хотя действительно есть вопросы, но точку ставить рано. Следует поразмыслить, поискать аналоги. Это займет много времени, нужны средства для проведения дополнительных исследований и так далее, и тому подобное до умопомрачения. И, главное, от вас потребуют еще картин Джагуповой. То, что вы мне показывали — рисунки, отдельные портреты, пейзаж — все это похоже в деталях. Но работ конгениальных портрету Яковлевой ведь нет…