Работы разных лет: история литературы, критика, переводы

Авторов европейских «концептуальных» романов второй половины двадцатого столетия условно можно разделить на две группы: тех, кто не склонен подвергать условия литературного творчества философской рефлексии (Голдинг) и последовательных «теоретиков» (Сартр, Соллерс, Фаулз). Для многих из теоретизирующих (особенно для Сартра) философские тексты нередко занимают главенствующее место, для других литература и философская эссеистика более или менее равноправны. К числу подобных романистов бесспорно принадлежит и Айрис Мердок – на Западе ее теоретические концепции не менее известны, чем романы. Статья «Против бесстрастия», впервые опубликованная в 1961 году в журнале «Энкаунтер»[609], хрестоматийна в самом прямом смысле, она включается в хрестоматии, сборники писательских манифестов.

Мердок выступает здесь как теоретик собственного творчества. Впрочем, ее идеи не составляют комплекса норм, не являются руководством к написанию романов либо ретроспективным комментарием к ним. Мердок не дает рецептов, а лишь намечает путь возможного идейного и творческого самодвижения художника. Это – путь нравственного усовершенствования, сочувствия к миру и человеку.

Нет надобности говорить о философских истоках концепции Мердок, приводить обоймы имен и теорий. Все это в достаточной мере осознано самой писательницей, и в этом смысле предлагаемая статья говорит сама за себя.

Перевод выполнен по изданию: Murdoch I. Against Dryness // The Novel Today: Contemporary Writers on Modern Fiction / Ed. by Malcolm Bradbury. London: Fontana, 1990. P. 15–24.

Критические соображения, которые я хотела бы высказать, в большей степени касаются прозы, нежели поэзии, романа – нежели драмы. Они будут краткими, упрощенными, конспективными и, по возможности, сдержанными. По замыслу эти заметки не должны содержать сколько-нибудь определенного понимания «писательского долга». Единственный долг писателя – создавать книги наилучшим из доступных ему способов. Мои замечания опираются на факты современных литератур демократических и, в частности, развитых стран, поскольку эти факты представляют интерес для любого серьезного критика.

Мы живем в сциентистскую, антиметафизическую эпоху, когда религиозные догматы, представления, заповеди в значительной мере утратили свою былую силу. Мы до сих пор не оправились от двух войн и уроков гитлеризма. Мы – прямые наследники Просвещения, романтизма и либеральной традиции. Главные причины наших затруднений состоят, по моему мнению, в следующем: мы слишком далеко отошли от идеи человеческой личности, которая стала весьма хрупкой и бессодержательной. Постараюсь пояснить мою мысль.