Радости любви. Древнеиндийская лирика в переводах Сергея Северцева

Обманщик, негодяй! Уже ты заключил
меня в объятия горячие... Но вдруг
Услышал, как вблизи чеканный поясок
бренчит на бёдрах у моей подружки.
И сразу круг твоих объятий ослабел...
Кому ж теперь пожалуюсь на это?
Да станет ли меня подружка слушать,
от яда слов твоих медовых опьянев?

АМАРУ

«Пусть сердце рвётся хоть на сто частей,
пусть от любви проклятой вся иссохну,
Дел больше никаких иметь я не желаю,
с таким изменником, с таким лжецом!»
Так резким голосом она твердила гневно,
но, всё ещё бранясь, растерянно глядела
Глазами — чуткими газельими глазами,
как удаляется любовник молодой.

ДИМБОКА

Прерви своё молчанье, дорогая,
слух жаждет пить нектар твоих речей,
И взор свой подними, чтоб снова мир
наполнился сияньем синих лилий.
Прости меня, свой гнев смени на милость,
твой верный раб ни в чём не провинился,
О да, не стоит он твоей любви,
но он и гнева твоего не стоит!

ГОНАНДА

Подруга милая, ты своего дружка
на подозрительной поймала оговорке —
Чужое имя женское назвал он,
так пусть не думает отделаться хитрец
Учтивым оправданьем, извиненьем,
о нет, свою вину искупит этот плут
Лишь длительным тюремным заключеньем
в цепях, в ярме — в объятиях твоих.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ПОЭТ

Размолвка внезапная вспыхнула ночью, — и долго,
но тщетно строптивицу муж молодой увещал,
И лишь под конец этой грустной, томительной ночи
остыл её гнев, возвратилась сердечная страсть.
Тогда притворилась она, что в беспамятство впала,
прикинулась спящей, лежащей покорно и томно,
Чтоб гордость свою соблюсти, но при этом
и сладких любовных объятий себя и его не лишать.

СОННОКА

Всю ночь не спят, повздорив, молодые,
давно пришла пора любовных игр,
Но слишком горд и слишком молод каждый,
чтоб речь о перемирии начать,
И каждый ждёт — хоть слова извиненья!
Конечно, вновь их примирит любовь,
Но эта ночь уже не повторится —
прошла впустую сказочная ночь!

В РАЗЛУКЕ С ЛЮБИМЫМ

АМАРУ

Не стала слушать ты ни ласковых подруг,
ни умных родственниц... Когда к твоим ногам,
Раскаясь, муж упал, беднягу ты кувшинкой,
что за ухом была, хлестнула по лицу.
И вот теперь луна не светит — жаром пышет,
сандаловая мазь не студит — жжёт огнём,
Ночь — будто целый век, и тяжелей железа
из свежих лотосов гирлянда на груди.

БХАВАБХУТИ

Страсть всё острей становится в разлуке,
закралась в грудь, всё тело охватила,
И жжёт, пылая жарко и бездымно,
как ветром раздуваемый огонь,
И вся трясусь, как в лихорадке злой,
и от болезни этой смертоносной
Ни мать с отцом спасти меня не могут,
ни даже ты, подруженька моя.

РАДЖАШЕКХАРА