Радуга

Вот это да! Тамошюс Пурошюс, как дитя малое, трясется возле ограды, не украв еще ни зернышка, а любимец настоятеля его имущество разбазаривает. Ну погоди, сейчас Пурошюс предстанет перед кукучяйским приходом в истинном своем обличье. Господи боже, ты же видишь, что сын твой больше не желает быть вором. Он чешет во все лопатки, волоча за собой санки Габриса, к участку. Пускай этому брату дурачку Юлийонаса повезет на службе с первых же шагов. Растолкал господина Флорийонаса, помог обуться, одеться, торопил как маленького, и, усадив на полицейскую кобылу, бежал, уцепившись за стремя, до дома Тринкунаса, пока не объяснил всаднику, куда скакать... После этого разбудил Анастазаса, выгнал тоже верхом на Таурагнайскую дорогу на подмогу новому начальнику, Микаса и Фрикаса выбросил из постели, да сам, прибежав обратно к богадельне, повалился в сугроб. Он захмелел от открывшихся перед ним возможностей. Все еще лежа в сугробе, увидел, что метель затихла, что в вышине сверкают звезды, а самая яркая, повисшая над хлевами настоятеля, как путеводная звезда над Вифлеемом, подмигивает с хитрецой... Она, озорница, и соблазнила Пурошюса. Вошел в настоятелев дом, поднял на ноги челядь, попросил Антосе передать настоятелю Бакшису завтра утром поклон и рассказать, какой подвиг совершил Тамошюс Пурошюс, охраняя имущество своего пастыря. Самое время теперь подумать о другом звонаре. Лучшей кандидатуры, чем Пурошюс, днем с огнем не найти, если, конечно, сам Пурошюс согласится, потому что новый начальник участка, хоть тресни, хочет сделать его волостным старшиной. Посоветуйте, ради бога, стоит ли соблазняться перспективой мирской карьеры, когда сердце с годами все больше клонится к богу? Все суета сует в сей юдоли плачевной. Все суета, лишь церковь свята — так ему сегодня во сне сказал покойный Болесловас Мешкяле, умоляя бежать к колокольне... Барышня Антосе, свершилось чудо. Огромное чудо, какого не знал кукучяйский приход. Посоветуйте завтра утром канонику отслужить молебен за упокой души бывшего начальника полиции. Пора уже им помириться. Сам господь дал знак, призвав для этой благородной цели посредником Тамошюса Пурошюса. Может, по его высочайшей воле Тамошюс Пурошюс на склоне лет даже станет звонарем? Ведь колокольня ближе всего к костелу. Что вы скажете, уважаемая? Как бы вы разъяснили сей пророческий сон? Что ты думаешь, господин Адольфас?

— Ты пьян, Тамошюс! — очухавшись, крикнул Адольфас.

— Чем сам пахнешь, тем другого мажешь! — хихикнул Пурошюс и на всякий случай дунул в нос барышне Антосе. — Эх, Адольфас! Я пока с рождественским объездом не катаюсь. Меня крестьяне покамест задаром не угощают. А из своего кармана пить не могу. Совесть не позволяет. Ребенка имею. Хорошо тебе, холостяку! Хорошо сыночку твоей любимой Аспазии Алексюсу Тарулису, который может посреди ночи чужое добро разбазаривать!..

И говорил, говорил Пурошюс все громче и злее, пока в дверях не появился настоятель в халате. Тогда бросился Тамошюс к нему, руку поцеловал и отбарабанил все сначала, еще больше приукрасив свой выдуманный сон, и еще сильнее веря в собственную выдумку.

— Пурошюс, мне жалко твоего языка, — не выдержал Адольфас. — Не старайся. Не удастся тебе обозвать вором честного человека, когда сам ты последний вор. То же самое тебе скажет и святой отец.

— То же самое, Адольфас, то же самое!.. Как ты смеешь посреди ночи честным людям спать не давать? Я прикажу позвать полицию!

— Да простит вас господь, — сказал Пурошюс, густо покраснев. — Я уж как-нибудь проглочу это оскорбление. Я умен и знаю из проповедей ксендза-настоятеля, что во всем мире лишь его святейшество безгрешен... Хотя фельдшер Аукштуолис, как вам известно, придерживался совершенно противоположного мнения и даже посмел нашего папу римского называть приятелем Люцифера, когда мы под вашим руководством молились за генерала Франко и, слава богу, вымолили для него недурной результат, как сказал бы Умник Йонас... Ха-ха!.. Косовица теперь там, говорят... Головы с плеч рубит генерал Франко всем, кто против Рима шел... Так им и надо, прислужникам красной сатаны! Хорошо и вы, святой отец, поступили, с помощью господина Флорийонаса, полицейского генерала нашей волости, устранив из своего прихода фельдшера. Пускай повеселит он своими ересями утянских большевиков в четырех стенах. Пускай они у него поучатся. Почему морщитссь, ксендз-настоятель? Может, Пурошюс ошибается? Может, плюнете ему, Иуде, вору и вруну, прямо в лицо?

— Вон, бестия! — просипел Бакшис.