Рафаэль

Я посмотрела на его протянутую ладонь, а после подняла взгляд, что увидеть его лицо. Может, это и не было лицо того, кто потопил тысячи кораблей, но это было лицо того, кто открыл мое сердце заново, вернув мне способность любить. Я перевела взгляд на Ашера. Он пялился на свои колени и волосы закрывали практически все его лицо, как если бы он не мог смотреть на меня, или просто не мог позволить мне смотреть на него. Если бы он смотрел мне в лицо, весь такой дерзкий и потрясающий, я, может, и засомневалась бы, но он вел себя разумно и рассуждал здраво, и он правда старался. Разве это не то, что пытается делать каждый из нас?

Я подошла к постели и поставила на нее свое колено. Кровать была достаточно огромной, чтобы мне пришлось буквально ползти, чтобы добраться до них. Жан-Клод улыбнулся мне, и его лицо озарилось счастьем так, как он никогда не показывал на публике, потому что для старых вампиров настолько явная демонстрация нежных чувств означала слабость. Я начала ползти к ним, по-прежнему увешанная оружием и полностью одетая, потому что наш маленький военный совет должен был начаться с минуты на минуту. Я даже не пыталась ползти сексуально — просто двигалась в их сторону, но, может, и этого было достаточно, потому что Ашер поднял на меня свой взгляд, показав мне бледно-голубой глаз, похожий на потерянную звезду в зарослях золотых облаков его волос. Я знала, как выглядят шрамы вокруг этого глаза, потому что целовала их достаточно часто.

Я приняла руку Жан-Клода, и он подтянул меня к себе, сокращая расстояния между нами. Ашер сидел рядом со мной, напряженный и немного смущенный, его волосы были подобны щиту между нами. Жан-Клод протянул руку над моим плечом в его сторону, но Ашер не смотрел ни на кого их нас, как, впрочем, и не попытался от нас отстраниться. Он все так же сидел, держа руки у себя на коленях, укрытых парчовым халатом, и избегал смотреть на меня.

Я свернулась в клубок на груди у Жан-Клода, смотрела на золотистый водопад этих волос, и понятия не имела, что делать. Наконец, я сказала:

— Ашер, ты сам позвал меня сюда, помнишь?

— Мне так стыдно за то, как я вел себя прежде.

Я потянулась к нему и позволила себе прикоснуться к его густым, сияющим волосам, а после отвела их в сторону, чтобы увидеть не тронутую шрамами часть его лица. Я попыталась убрать волосы Ашера так, чтобы открыть все его лицо, но он перехватил мое запястье и сказал:

— Пожалуйста, не сейчас.

— Хорошо. — Согласилась я и опустила свою руку.

В конце концов мы с ним взялись за руки и смотрели друг на друга с расстояния в несколько дюймов. Первая слеза скатилась по его щеке — она была розоватой от крови того, кто отдал ее ему добровольно этой ночью.

Я поймала слезинку кончиком пальца до того, как она соскользнула к подбородку.

— Не плачь. — Попросила я.

Его слезы потекли еще сильнее, и вдруг Жан-Клод обнял его, а Ашер принялся твердить, как заведенный:

— Мне так жаль, так жаль, так жаль…

Я сказала то единственное, что могла сказать в такой ситуации:

— Все в порядке, Ашер. Я тебя прощаю.

Такими нас и застали недостающие члены нашего «военного совета». В прежние времена я бы устыдилась того, что меня застали в слезах и в чьих-то объятиях, но в этой комнате не были никого, кто не знал бы нашей истории. Либо они нас поймут, либо могут катиться ко всем чертям.

11

Мы высушили наши слезы и составили план действий, а Нарцисс удивил нас всех, когда согласился с тем, что загадочный вампир представлял серьезную угрозу.

— Я отступлю и позволю тебе сделать Рафаэля крысой своего зова, если ты дашь мне слово, что позже покормишь на мне ardeur.

— Мы это уже проходили, Нарцисс. Ты — гей, а я — женщина, так что секса у нас не получится.

— Если с нами будет Жан-Клод, чтобы отвлечь меня, я постараюсь сделать все, чтобы закрыть глаза и думать об Англии (известная фраза-напутствие, которой якобы сопроводила к брачному ложу свою дочь королева Виктория — прим. переводчика).

Этот комментарий вызвал у меня смех.

— Думать об Англии? В смысле, закрыть глаза и надеяться, что это скоро закончится?

— Да. — Ответил он совершенно серьезно.

— Я в курсе, что у тебя есть оба набора органов, но для меня тебе понадобится мужской. Разве тот факт, что тебя не привлекают женщины, не собьет тебя с настроя?

— Ради того, чтобы получить больше силы для себя и своих гиен я готов попробовать.

Вмешался Жан-Клод:

— Проясним кое-что: ради одного кормления ardeur ты готов отступить и не станешь выдвигать никаких претензий, когда мы с Анитой сделаем Рафаэля ее moitié bête?