Райские птички

— О, так я могу целыми днями возиться в студии!

— Да, конечно, мой друг, конечно, но не забывай о молодой жене. Вилина, дорогая, я зашёл попрощаться, — обратился он к хозяйке, встретившей их в прихожей. — Мы освободили вас от медитаций, я уже рассказал Роберту. Так что вы можете осваивать дом и сад, и мастерскую не торопясь и без помех.

— Правда? Как чудесно!

Роберт обнял жену, Хорёк попрощался с молодой парой и — в мгновение ока — испарился.

Глава 7

Урок только начался, а казалось, что тянется он бесконечно.

Господин Вилль долго листал классный журнал, потом так же долго копался в учебнике, то снимая, то надевая очки. Протирал их тряпочкой, украдкой посматривая на часы. Все понимали, что учитель тянет время.

Наконец, полный, благообразный, похожий на постаревшего херувима математик отыскал нужный параграф и встал из–за стола.

— Кто хочет рассказать нам о формулах сокращённого умножения? — спросил он, шаря близоруким взглядом поверх склоненных голов. — Никто? Ну, хорошо…

Он неторопливо подошел к доске, переваливаясь на толстых ногах, и, вооружившись куском мела, принялся покрывать её бесконечными строчками букв и цифр.

Джереми полулежал на парте и вспоминал мелодию-Вилину. «Апрельский дождь» — да, конечно, именно так эта мелодия и должна называться, и как он раньше не понял. Серебряные капли стучат по карнизу. Нежное, ломкое стаккато. Он попытался напеть про себя, но отвлекала музыка, проникающая даже сквозь закрытое окно. Надеть бы наушники — но на уроке нельзя.

Изображая задумчивость, Джереми обхватил руками голову и, незаметно, под волосами, заткнул уши указательными пальцами. Как там было? Вот оно, на языке, пощипывает. «Та–та–та-та… там–там…» Капли — по лужам, звонкие и рассыпчатые, по крышам — гулкие, по молодой апрельской листве — вкрадчивые, мягкие, как шаги по песку. Господин Вилль обернулся и ткнул указкой в его сторону. Джереми со вздохом вынул пальцы из ушей.

— Оранжевый лес, — как заведенное, трещало радио — и что ему неймется? —

Оранжевый лес вокруг.

Не ищи меня,

не зови меня,

Мой разум спит,

Покуда хранит

нас оранжевый лес.

Ну, как можно учиться в такой обстановке? Да и чему учиться?

За окном покачивались на ветру пушистые цветы акации.

Джереми смотрел на затейливый узор из букв и цифр, и думал о том, как надоело ему из месяца в месяц жевать одну и ту же безвкусную жвачку. Формулы сокращённого умножения уже завязли в зубах. Учителя в Эколе ориентировались на самого «медленного» ученика или, попросту говоря, на самого тупого. «Чтобы у каждого был шанс получить знания».

Звучит красиво, но что же делать, если у самого «медленного» — а именно, у Торопыги Боба — ничего, ну, абсолютно ничего не укладывалось в голове? Он мог часами заучивать правило и даже повторить его с пятого на десятое, а на следующий день смотреть на него так, будто видел первый раз в жизни. Всего за одну ночь его сознание становилось девственно–чистым. «Мозги, будто решето», — виновато пожимал он плечами.

Джереми любил Боба за безобидность и доброту, но что есть, то есть… Умом парня Бог обделил.

И вот, из–за одного Торопыги весь класс топтался на месте. И ладно бы — только математика. Этот предмет Джереми и сам не любил. Сухие вычисления, глупые задачи, преобразования непонятных равенств. Да провались оно пропадом, это сокращённое умножение! Но как было бы здорово узнать о том огромном мире за пределами Эколы, в котором случались войны и наводнения, падали с неба осколки звёзд, вспыхивали эпидемии, взрывались атомные электростанции, вставала на дыбы земля — и еще много всего интересного и волнующего происходило. Как опасно там, должно быть, жить — но какого мальчишку не влечёт опасность?

На уроках истории школьники Эколы из года в год изучали древние цивилизации, какие–то царства, эллинские, иудейские… А если речь заходила о наших днях — то в основном об Эколе. История Эколы, природа Эколы, этика и философия Эколы, теория медитации… Джереми не удивился бы, увидев на учительском столе глобус Эколы. Но в классной комнате, на шкафу, стоял обычный — пыльный и гладкий, со слегка помятыми боками. Синие лоскуты океанов загадочно переплетались на нём с жёлто–бурыми — материков. От яркой глубины синих захватывало дух, а бурые возбуждали жгучее любопытство. Джереми мог часами крутить глобус в руках, представляя себе, как выглядят Африка или Антарктида. Какого цвета горы в Саудовской Аравии и есть ли они там вообще? И что это за страна такая, Япония, в которой что ни день — то извергаются вулканы? Красива ли уходящая под воду Голландия и похож ли на Эколу полуостров Пелопонес?

Кто мог рассказать ему об этом? Учителя, которым Джереми пытался задавать вопросы, поджимали губы, глядели недоверчиво и мягко советовали любопытному ученику не торопиться. Всё, мол, своим чередом. От малого — к большему. Прежде, чем познавать мир — познай самого себя.