Райские птички

Джереми с досадой стряхнул руку друга. Он ощущал непонятное раздражение, но не на кого–то конкретно, а на всех скопом. Так, должно быть, чувствует себя рыба в садке: туда поплывешь — сетка, сюда — тоже сетка.

— Подметать улицы! — просиял Боб, нисколько не обидевшись. Торопыга никогда не обижался. За это Джереми его и любил.

— Пройдемся с метлами, — пояснил Хайли. Он нагнал приятелей и зашагал рядом, — от «детского городка» до площади.

— Зачем?

— А пусть Хорёк понервничает! — захихикал Боб.

— Да просто покажем им, что мы не белоручки — перебил его Хайли, — тоже можем работать руками, а не только сочинять хиты и медитировать на огонь. А то, прикинь, люди жизнью рискуют, чтобы у нас, в Эколе, было чисто. А мы как будто и ни при чём.

— Жизнью? — удивился Джереми.

— Ну, да. Ты же сам рассказывал, как мужик с крыши свалился. Ну, что? Ты с нами или нет?

Джереми нахмурился. Сколько можно играть в детские игры? Ему хотелось совершить поступок. Что–то значительное. Чтобы Триоль не зря ими гордилась.

— Эй, парни, — сказал он, — есть идея получше. Давайте наберём фруктов, конфет, ну, всякого такого, и проведаем того работника. Того, который с крыши упал. Узнаем заодно, что с ним.

— Я за! — радостно закричал Торопыга и задрал в воздух растопыренную пятерню.

— А что? — Хайли энергично поскреб кудрявый затылок. — И правда. Говорят, им еду за деньги продают, а раз человек болен и не может работать, значит, и денег у него нет. Только разве нам разрешается ходить на территорию работников?

— А разве нет? — возразил Джереми. — Никогда не слышал о таком запрете.

— И я не слышал! А я всегда в курсе всех событий! — встрял Боб.

— Ну, если Торпыга не слышал, то тогда точно нет никакого запрета, — согласился Хайли и рассмеялся.

Они наскоро расправились с обедом и, подталкивая друг друга, помчались на набережную. Нырнули в один магазинчик, другой и набрали гостинцев для пострадавшего. Связка бананов, яблоки, ананас, коробка шоколадных конфет, бутылка томатного сока, сдобная булочка и банка растворимого кофе.

Для жителей Эколы все товары в магазинах отпускались бесплатно. Поговаривали, что работники тоже могли отовариваться, но за деньги. Однако, то ли из–за сиесты, то ли из–за чего другого, они оказались единственными клиентами. Молчаливые, внимательные продавцы в синих халатах упаковали отобранное, и, прижимая к себе бумажные пакеты, ребята отправились в сторону рабочего поселка.

Дорога из–за жары показалась бесконечной, но вот, наконец, показались длинные здания скучного жёлтого цвета. Никаких граффити, как в «детском городке». Никогда ещё друзья не подходили к посёлку так близко. Одинаковые двери, большинство — голые, монотонно–бежевые, и лишь некоторые украшены подковами или венками. Квадратные таблички с номерами.

— И что, куда теперь? — растерянно спросил Хайли.

— Вон тот корпус, кажется, административный, — сказал Джереми, показывая на ближайшее к амбулатории здание, на одной из дверей которого висела разграфлённая таблица. Должно быть, расписание работ. — Давайте зайдем и спросим.

Он перехватил поудобнее пакет, из которого выглядывали бананы и колючий ананас, и уверенно пошёл через газон.

— Кого спросим–то? — крикнул Хайли ему в спину.

Проверить свою догадку об административном корпусе они так и не смогли, потому что внутрь их не пустили. Дверь открыла работница в платке до бровей и с шваброй в руках. Только взглянув на ребят, она затрясла головой, мол, уходите. Сюда нельзя. Вид у неё, впрочем, был скорее испуганный, чем грозный.

Джереми битых полчаса втолковывал ей, зачем и к кому они пришли. Работница скверно понимала английский, а говорила на нём и того хуже. Она все время порывалась захлопнуть дверь, но Хайли опёрся плечом о притолоку, а Боб наступил пяткой на порожек.

Наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки. Прозвучало имя незадачливого кровельщика — Рамон — и, словно нехотя, женщина ткнула пальцем в сторону длинного, приземистого строения:

— Там. Пятый дверь.

— Что? — удивлённо переспросил Джереми.

— Пять, — косноязычно выговорила работница и показала на пальцах.

Ребята подарили ей на прощанье яблоко.

— Не очень–то гостеприимный народ, — заметил Хайли, когда они бодро топали по газону в указанном направлении.

— Они не понимают, что мы стараемся и для них тоже, — хмуро сказал Джереми. — И для их близких, которые где–то там, далеко… Чтобы их дети не голодали. Не умирали от болезней. Мы это делаем для них, — повторил он упрямо.

— Да ну, Дже, забей! — Боб хлопнул его по плечу. — Тетка просто запуганная какая–то. Они все какие–то запуганные, — он пожал плечами с недоуменным видом. — Я вот никого не боюсь!

— Ну, началось, — махнул рукой Джереми и поспешил вслед за длинноногим Хайли, — догоняй! — крикнул он Торопыге.