Райские птички

— Вилина, — психолог мягко тронул её за плечо, и она перевела на него усталый взгляд, — нам нужно серьёзно поговорить.

Она не ответила.

Фретхен опустил тощий зад на соседнюю табуретку. Обращаясь одновременно к Вилине и к Роберту, который распустив толстые губы и покрываясь красными пятнами, сидел с другой стороны стола, сказал:

— В жизни каждой семейной пары случаются кризисы. Это вполне естественно. Каждый из нас приходит в этот мир один. Набирает привычки, установки и так далее, и тому подобное. Всё, что составляет внутренний мир человека. И вот, когда совершается таинство брака, слияние душ и тел — он закатил глаза, подчёркивая важность момента, — происходит некоторая сумятица ингредиентов.

Хорёк многозначительно промолчал, словно предлагая подумать над сказанным, и продолжил:

— Представьте, что в одну кастрюльку вы сыпете и рис, и макароны, и овощи и даже, — он кинул взгляд на картину с плетёным подносом — фрукты. — Ведь получается в некотором роде каша! И не каждому она придется по вкусу! — он изобразил улыбку, завертел головой, переводя взгляд с Вилины на Роберта, приглашая оценить шутку.

Роберт натужно улыбнулся, отчего на бледном лице расцвело еще несколько алых пятен. Вилина не отреагировала. Она сидела не шевельнувшись, сложив ладони на коленях двумя бледными узкими рыбёшками. Глаза растеряли синеву, потускнели, уголки пересохших губ страдальчески съехали вниз.

— Поэтому, нужно время, чтобы что–то уварилось, а что–то — какую–нибудь разваренную луковицу — нужно совсем выкинуть, чтобы она не портила вкус.

Он помолчал и, не дождавшись реакции, спросил:

— Ты понимаешь, о чем я, Вилина?

— Нет, — равнодушно ответила она, — не понимаю.

— Нужно расстаться с тем ненужным, что ты принесла с собой в этот брак, чему в нём нет места. Вот, что я пытаюсь сказать.

— Что я принесла? — она, наконец, перевела застывший взгляд на психолога.

— Я говорю о Джереми, — понизив голос, сказал Хорёк. Он открыл было рот, чтобы продолжить, но Вилина встала с табурета и направилась к двери.

— Куда ты? Я ещё не закончил!

Психолог забежал вперед и, растопырив тонкие руки, загородил выход своим субтильным телом. Вилина остановилась и тихо сказала:

— Дайте мне пройти. У нас не выйдет разговора.

— Почему же, почему же, — засуетился Фреттхен.

Придерживая девушку за талию, он повел её назад и почти насильно усадил на табурет.

Она подчинилась с печальным недоумением:

— Зачем вы меня мучаете, Марк? Что вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы ты поняла, девочка моя — всё, что случилось, это всего лишь результат неправильного выбора. Мы делаем выбор каждую минуту и таким образом выстраиваем дорожку своей судьбы. Неправильный выбор толкает нас с ровной и чистой поверхности в грязь, в яму, в пропасть. И только от нас зависит, сможем ли мы выбраться обратно. Туда, где нас ждет комфорт, благополучие, удовлетворенность… Джереми — это неправильный выбор. Надо оставить его в прошлом. Ты ведь любишь Робрета, правда?

— Нет, я не люблю Роберта, — тихо, но внятно сказала Вилина. — И никогда не любила.

— Как ты можешь говорить такое? — зашипел психолог, вытягивая худую шею, превращаясь из острозубого забавного зверька в злобного гуся. — Он твой муж! Вас соединила радуга!

— Вы сами соединялись под радугой? Нет? Ну а что же вы мне голову морочите с вашей радугой и таблетками? Что вы о них знаете вообще? Ваши таблетки не дают никакой любви. Все, что они дают это звериная похоть, которой и предается со мной мой, так называемый, муж. У него нет для меня ни доброго слова, ни капли сочувствия — и это вы называете любовью? Этот мальчик, которого вы чуть не убили и с которым нас ничего не связывает кроме чистой детской дружбы, переживает обо мне больше, чем этот неотёсанный, равнодушный болван. Такой же равнодушный, как его дурацкие, толстозадые поделки.

Она говорила, не повышая голоса, однако оба — и Роберт, и Фреттхен — подскочили с табуреток. Роберт засопел ещё сильнее, сжал кулаки, но, повинуясь жесту Хорька, сел обратно.

Психолог, постоял, облокотившись на стол и прикрыв глаза. Затем, очнулся, глубоко вздохнул, потёр лоб рукой и произнес:

— Ну, вот что. Я вижу наскоком эту проблему не решить. Да и момент не подходящий. Последствия укуса налицо. Отравление организма вызывает бред, по всей видимости. Кстати, Роберт, почему ты не проводил жену в амбулаторию?

— Я подумал это несерьёзно… колючкой укололась…

— Надо быть внимательнее друг к другу. Идите и обдумайте хорошенько всё, что я вам сказал. Я временно отстраняю вас обоих от медитаций. Сегодня же поговорю с господином Верхаеном, и мы назначим вам курс лечебной терапии. Всё будет хорошо, — заключил он и похлопал себя по впалой груди. — Всё будет хорошо.

Вилина поднялась и, бессильно ссутулившись, побрела к двери. Роберт нагнал жену за калиткой. Крепко сжал её руку и под слепящим глаза солнцем повёл домой.