Райский сад первой любви

Маомао убрал со стола. Ивэнь сказала: «Я сама женщина, но не вижу, чтобы Конрад где-то унижал женщин». Внезапно позвонила и вошла госпожа Чжан. Ее рыжая кудрявая шевелюра была видна издалека. Ее голос будоражил сильнее, чем поток холодного воздуха. «Ой, госпожа Цянь, и вы тут. А что же меня не позвали? Могли бы устроить вечеринку с соседками прямо тут. Маомао, ты позволишь?»

Госпожа Цянь. Все сердце Маомао превратилось в лимон, горькое и кислое, с него очистили шкурку и выжали сок. Я-то подумал, что наше с тобой знакомство как в популярных любовных романах, когда с человеком легко с первой встречи, как будто я тебя уже видел в прошлой жизни. Оказывается, я и правда тебя видел. Оказывается, та невеста, на которую гостям не удавалось взглянуть прямо, это ты. Оказывается, те розовые бриллианты, за которыми я летал в Гонконг, очутились на твоей шее. На лице Ивэнь застыла улыбка. Улыбка господина Маомао села на мель в районе усов. Голос госпожи Чжан был таким оглушительным, как из динамиков машин, разъезжавших по городу во время предвыборной кампании. Очень громко, но ни слова не воспринимаешь. После того как госпожа Чжан ушла, Ивэнь виновато улыбнулась: «Простите, мне все еще неловко говорить, что я госпожа Цянь». Маомао медленно и тихо произнес: «Все в порядке». Ты так мне улыбаешься. Как я могу тебя не простить. Я ведь человек, у которого все в порядке.

Наступило лето. Господин Маомао был единственным, кто заметил, что Ивэнь по-прежнему носит одежду с длинными рукавами. Единственным, кроме Сыци и Итин. Маомао укорял себя за то, что хотел увидеть руки Ивэнь. Она не просто продолжала носить длинные рукава, вдобавок ее словно бы все время бил озноб. Когда он спросил, не хочет ли она кофе, Ивэнь будто испугалась, даже голос дрогнул: «А-а-а?» Он понял: она наклонила голову не для того, чтобы рассмотреть украшения, а потому что боялась, что он увидит заплаканные глаза. Он понял: она подняла голову не для того, чтобы взглянуть на него, а чтобы не потекли слезы. Что с тобой такое? Как бы я хотел не только создавать для тебя украшения. Я был бы счастлив быть зубцами на твоей расческе. Быть носиком дозатора на твоем жидком мыле для рук. Что с тобой такое? Что с тобой такое? Что с тобой такое?

В тот день госпожа Чжан, госпожа У и госпожа Чэнь вместе пришли посмотреть новую партию украшений. Когда дамы изучают драгоценности, то часто судачат. Все знали, что Маомао и его мама не из болтливых. Госпожа Маомао поздоровалась с дамами. Господин Маомао держал в руках только что распечатанные эскизы, бумага была горячей, словно свежеиспеченный хлеб. Когда он спускался, то услышал, как госпожа Чжан говорит своим товаркам: «Бьет туда, где никто не видит». Сильно бьет? Разумеется. Младший господин Цянь как-никак служил в морской пехоте. Мой младший двоюродный брат тоже бывший морпех. Они там все качки! Мама господина Маомао услышала, что шаги остановились, вежливо извинилась перед дамами и медленно пошла наверх. Наверху она увидела, что сын смял эскизы в комок и швырнул об стену. Мать негромко, словно бы сама себе, сказала, растягивая слова, всего одну фразу, а потом пошла наверх. «Не глупи. Даже если она разведется, вы не будете вместе». Оказывается, мама давно уже все знала.

Наверное, она все поняла раньше самого Маомао. Он вспомнил, как однажды Ивэнь, глядя на массивное коктейльное кольцо, сказала, что вроде бы уже его когда-то видела. Он тут же вспомнил все те украшения, которые она в первый день в первый раз переворошила, он даже бойко перечислил, во что она была одета в тот день, причем таким обыденным и звонким голосом, словно читал наизусть строки из стихотворения «Поднимаюсь на Башню Аиста» Ван Чжихуаня: «Белое солнце катится вниз под гору…»[59]. Он вспомнил удивленную улыбку на лице Ивэнь, словно бы она могла видеть что-то очень далекое, но не видела настоящего.

Господин Маомао вечером приехал домой, включил компьютер и принялся читать новости: такой-то пойман на взятках, такой-то проворовался, такой-то женился. Ему казалось, что белый фон белее обычного, а черные иероглифы чернее обычного. Он расстегнул брюки, думая об Ивэнь, о том, как смыкались ее ресницы, когда она смеялась, о летнем дне, когда они только-только познакомились и из-под майки выглядывала винно-красная кружевная бретелька, а когда она наклонилась, то в вырезе была видна налитая грудь. Вспоминал красный язычок, который мельтешил между зубов, когда Ивэнь говорила по-французски. Он думал про Ивэнь и мастурбировал. В комнате было темно, и на Маомао падал свет от экрана компьютера. Брюки скользнули вниз. Он не мог дальше бороться с этим. Обнаженное ниже пояса тело Маомао заплакало впервые после выпуска из школы.