Рамаяна по-русски

– Да, – согласилась Шурпанакха. – И поэтому ты, мой могущественный брат, должен восстановить справедливость: раз нам с тобой хреново, значит, пусть будет хреново всем, и в первую очередь Свете с Ромычем.

– Это мудро и справедливо, – согласился Равана.

Потом он обнял сестру за плечи и заговорщически сказал:

– А я уже хотел тебя в ссылку на атолл Бикини отправить, сестрица. Сыскари мне докладывали, что ты собираешься новую религию основать и писать по выходным и будням Ромаяну. А это, сама понимаешь, политическое преступление, грозящее пожизненным заключением.

– Я порой сама себя не понимаю, братишечка, – вздохнула Шурпанакха и добавила: – Я – величайшая загадка даже для себя самой.

– А по-моему ты просто дура, – вслух подумал Равана. Подумал, но ничего не сказал.

34. Там на луне, на луне, на голубом валуне…

Когда безвоздушное пространство обратной стороны земной спутницы сотряслось от грохота упавшего на лунную поверхность космического челнока, сидящий в небольшом уютном кратере Марича почувствовал беспокойство.

– Что-то ты зачастил ко мне, уважаемый император, – подумал правитель Луны и на всякий случай превратился в красивый овальной формы камень голубого цвета: больно уж не хотелось Мариче покидать насиженное место и ввязываться в откровенную авантюру, которую затевал его сюзерен Равана.

Выскочив из «Пушпака», забывший второпях даже натянуть скафандр Равана сначала остекленел и покрылся инеем от комического холода, но вовремя опомнился, силой йоги разморозил своё физическое тело, вернулся в звездолёт, напялил водолазный костюм с ластами, сверху надел тёплый овечий тулуп, валенки, сшитые на зоне стёганые ватные штаны и шапку-ушанку с пятиконечными звёздочками на погонах, которыми служили незавязанные и болтающиеся из стороны в сторону большие «уши» головного убора, и вновь вышел в открытый космос. Покричав в мегафон и обойдя всю обратную сторону Луны, Равана нигде не обнаружил хозяина и очень огорчился, догадавшись, что тот превратился в невидимку или в какую-нибудь другую гадость. Громко попеняв Мариче и основательно замёрзнув, Равана безнадёжно махнул рукой и направился к челноку с намерением не солоно хлебавши возвратиться восвояси, чтобы мирно править своей империей, отказавшись от желания похитить Свету и тем самым сохранить себе жизнь и возможность эволюционировать в мирах. И всё было бы замечательно, не споткнись император благословенного Юга о подвернувшийся под чугунную водолазную ласту на адидасовской подошве голубой камень, который так некстати разлёгся в самом центре обратной стороны Луны.

– Под ноги смотреть надо! – моргнув знакомыми глазами, сварливо произнёс камень.

– Извини, брателло, не заметил. Темновато тут у вас, – смущённо ответил Равана.

– Полнолуние, вот и темновато. А во время новолуния на этой стороне – форменное пекло, круче, чем в парилке, что у тебя во дворце, – в этом месте камень понял, что сказал лишку, ойкнул, закрыл глаза и притворился, что ничего не произошло. Однако, Равана не растерялся: он молча взял валун в руки и, пыхтя и отдуваясь, поволок его в звездолёт.

– Ну что вы, право, мне же щекотно! – хихикал голубой валун и извивался, норовя вывалиться из рук.

Затащив камешек в отсек управления, сорвав с себя обледеневший водолазный костюм и задраив входной люк, император, злобно и грязно ругаясь, стал зверски пинать камень ногами, но только разбил себе пальцы в кровь и порвал домашние тапочки, сшитые в форме двух розовых свинок.

Камень хранил молчание.

– Спрятаться хотел, гад?! – орал Равана. – Что, думал: император не найдёт тебя?

– Случайность, – пробормотал камень, снова ойкнул и опять замолчал.

Равана долго и тщетно пытался расколдовать камень и вернуть ему облик Маричи. Стремясь достичь этой цели, император использовал методы кнута и пряника, а также способы окисления и выщелачивания. Но когда все кнуты пришли в негодность, пряники зачерствели, а химические реактивы закончились, всемилостивый правитель пяти шестых земной суши и четырёх океанов, включая воздушный, прибег к самому надёжному методу. Равана сказал:

– Очень мне нравятся твои внешний вид и фактура, дорогой голубой камень. Отдам-ка я тебя нашему придворному ювелиру. Пусть он раскрошит тебя на мелкие кусочки и наделает из тебя…

– …бижутерии! – оживился камешек и добавил: – И развесит меня на плечах придворных дам!

– Нет, – покачал головой император. – Пусть он понаделает из тебя мозольных тёрок, чтобы в армейских банях рядовой и сержантский состав моих вооружённых сил мог тереть тобой пятки и другие мозолистые части на подошвах стоп и подмышек.

– Так нечестно! – обиженно заорал камень и мигом превратился в Маричу.

Не теряя времени, Равана вывалил на стол картошку из котелка и, раскладывая картофелины на столе, принялся растолковывать свой план.