Ранее известная как Америка

– Desculpe[120], – сказал один из них, когда я начал протискиваться мимо.

Только вот он этого не говорил.

Они все это сказали – все четверо заговорили разом, одним и тем же тоном, точно роботы, подключенные к одной сети. Но это были не роботы. Роботы выглядели иначе, тогда как у этих типчиков были рекламные татуировки, которые создавали у них под кожей все новые узоры, у них были пирсинг и прыщи, а еще они дышали и потели.

– Что за хрень? – Я сделал шаг назад и чуть не споткнулся о бордюр.

– Не пугайся, – сказали они. Парень с напомаженными волосами и динамическими татуировками; старая карга с прокорейскими взглядами и со шрамом над бровью; зе с оранжевым афро; толстый чувак, очень мрачный и в очках. Все они двигались одновременно, говорили одновременно, дышали одновременно – все они улыбались мне с одинаково пустым выражением лица.

Будто андроиды первого уровня, загружающие обновление программного обеспечения.

Я был окружен. Я попытался было открыть рот, чтобы закричать, попытался развернуться и убежать, но от мощного спазма боли у меня отнялись ноги. В ушах зазвенело, а затем город окутал сильный туман и поглотил меня.

26

Если доберетесь до Халлоран-Чьянга, разыщите там магазинчик Сантерии, торгующий радиоактивными овощами и фруктами, которые они используют в своем так называемом колдовстве. Я купил там железу речной жабы, чтобы можно было пехаться два часа подряд, и зеленую фасолину размером с бараний рог, которая должна была даровать мне сверхъестественную силу, а барыжил всем этим старый горбун-мексикашка, у которого было всего два зуба. Я не почувствовал себя сильнее, но вот что я вам скажу: после того, как я съел эту жабью железу, я был тверд, как скала, и готов зажигать, хотя, возможно, все дело было в той милой маленькой Раам, которую я привел к себе домой из одного публичного дома. Кристина-452 – так ее звали.

(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)

Я очнулся оттого, что Барнаби прыгнул мне на голову. Во всяком случае, именно это я тогда почувствовал: будто острое копыто с силой вонзилось между лобными долями моего мозга. Открыть глаза было так же трудно, как пытаться поднять мешок с песком при помощи чайной ложки.

Я находился под землей. Это было очевидно по сырости в воздухе и по тому, как в темноте эхом отдавались скребущие шаги грызунов. Мои руки и ноги были привязаны к стулу гибким кабелем.

Единственная лампочка, висевшая на потолке, оказала медвежью услугу тому подонку, который следил за мной с самой площади. На его футболке «CG3» темнели пятна пота. Он оскалил зубы в самой дерьмовой улыбке на свете:

– Здравствуй, Траки.

– Кто ты такой? – спросил я. Довольно избитая фраза. Пока пытался думать, в голове словно кирка застряла.

– Кто я такой? Хороший вопрос. – Он подошел и сжал пальцами мой подбородок. Я вырвался. – Лучше спроси, чего я хочу.

– Что ж, ладно, – сказал я. В школе я был твердым хорошистом и мог бездумно повторять за лучшими из учеников. – Чего ты хочешь?

Его улыбка превратилась в усмешку.

– Я думаю, ты уже знаешь.

Элвис. Чертов. Пресли. Я попробовал начать сначала.

– Это Рафикова тебя послала?

Его смех звучал так, словно он пытался откашляться в марлевый тампон.

– Не валяй дурака, Уоллес. Это опасная игра, и мое терпение на исходе.

– Никого я не валяю. – До меня долетело эхо: готов поспорить, что он бросил нас в старый парковочный гараж, и мы находились под землей, глубина в пятьдесят футов отделяла нас от любого, кто мог услышать мой крик.

Он долго смотрел на меня, не моргая.

– Президент Бернхем поручил тебе доставить кое-что в Сан-Франциско. Где оно?

Итак, Рафикова с самого начала знала, что президент Бернхем намеревался сделать. Но она, очевидно, не знала, что груз был помещен в черепную полость миотонического козла, а это означало, что в данный момент он в безопасности. И если Рафикова так отчаянно желала вернуть фрагменты своей мозговой ткани, это означало, что она была напугана.

И что действительно был какой-то способ ее остановить.

Я решил нагло соврать.

– Президент Бернхем не давал мне ни хрена, только то, что лежит в моем рюкзаке, – ответил я. Звуки моего голоса вновь раскатились эхом по комнате. Я попытался высвободиться и лишь вывихнул запястье.

– Мы там уже проверяли, – сказал он. – Все чисто.