Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901)

Предварительно полезно иметь в виду следующее разъяснение Гуссерля относительно II тома ФА: «Логическое исследование арифметического алгоритма – все ещё в понимании арифметики как арифметики натуральных чисел (Anzahl) – и оправдание в процессах счета (rechnerischen) использования, применения квазичисел, возникающих из инверсивных операций (это отрицательные, воображаемые, дробные и иррациональные числа) должны содержаться в первой части II тома. Критические анализы означенных проблем дают множество поводов ближе подойти к вопросу о том, господствует ли во всеобщей арифметике, причем взятой в первом и изначальном смысле, область натурального числа или господствующей становится какая-либо другая понятийная сфера. Этому фундаментальному вопросу должна быть посвящена вторая часть II тома» (7_7–17). Гуссерль не оставляет никакого сомнения в том, что во II томе будут доминировать «полное логическое объяснение истинного смысла всеобщей арифметики, как и анализ понятий, логически господствующих через её посредство (таких, как ряды – Reihe, величины – Gröβe и т. д.)» (S. 7_23–26 – курсив мой, – Н. М.). Говорится ещё и о том, что во II томе задумано развить «новую философскую теорию эвклидовой геометрии» (8_2–3).

А значит, своеобразный общий баланс логического, гносеологического и психологического подходов в целостно задуманном произведении должен был складываться всё-таки в пользу логического: в I томе осуществляется объединение, как сказано в подзаголовке, «логического и психологического исследований», во II же томе должно доминировать «полное логическое объяснение». Надо также с самого начала иметь в виду, что исходно – согласно единому заголовку – речь всё-таки идет о философии арифметики, без сомнения, объединенной с философией как таковой.

Заканчивается Предисловие возвращением к вопросу о том новом, тяга к которому не является для автора каким-то модным поветрием, когда новое становится своего рода самоцелью (das Neue um der Neuerung). Гуссерль оговаривает, что сам он никак не стоит в стороне от уже ставших распространенными, даже господствующими взглядов и подходов, часто опираясь на них. Но вместе с тем он ощущает острую потребность времени в новых теориях. «Возможно, мои усилия не будут совсем уж бесполезными; возможно, мне удастся, по крайней мере в отдельных пунктах, проложить путь к подлинной философии исчислений (Philosophie des Kalküls), этому требованию, ожиданию (Desiderat) целых столетий» (7_35–39). Вот теперь четко обозначена самая главная и поистине фундаментальная цель всех тогдашних усилий и разработок Гуссерля – внести вклад в разработку новой и «истинной философии исчислений».

Во всяком случае, с самого начала следует принять в расчет, что название книги – «Философия арифметики» – не должно вводить нас в заблуждение и склонять к узкому, чисто специальному толкованию. На это обращает внимание один из лучших современных исследователей философии математики Гуссерля Дж. Ф. Миллер (Miller): «Несмотря на название произведения, это не была арифметика в обычном смысле, но скорее исчисление, или сам “анализ” – это великое достижение математики нового времени, и область, в которой сам Гуссерль несколькими годами раньше получил докторскую степень, – стояли в центре его философской работы».[168] Что все это означает в подлинном и широком смысле, нам ещё предстоит выяснить. Но одно заведомо ясно: Гуссерль был намерен двигаться по пути философии – в частности и особенности по той её совсем не маргинальной дороге, которая связана с действительно многовековыми исследованиями количества, количественных понятий или, говоря обобщенно вместе с Гуссерлем, с философией – даже метафизикой! – исчислений.[169]

В самых последних словах Предисловия выражена надежда на то, что читатели при оценке книги примут в расчет и огромную трудность решения обсуждаемых проблем, и то, что перед ними «первая крупная попытка» автора принять участие в их осмыслении (8_18–21). Что же, и нам сто́ит постараться хоть как-то оправдать эту надежду Гуссерля – в то время ещё начинающего, но впоследствии великого философа.

Предисловие, как мы видим, четко и ясно определяет цели работы, хотя понимание их, как и расшифровка оттенков содержания ФА, представляет немалые трудности, в чем нам ещё предстоит убедиться.