Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901)

На противоположной стороне нет единства: кроме понятия порядковых чисел на роль фундаментальных понятий арифметики другие авторы выдвигают, например, понятие линейных величин (lineare Größe). И поскольку в арифметике ведется борьба различных партий, подчас придерживающихся противоположных взглядов, нельзя претендовать, по Гуссерлю, на единственное и окончательное решение (11_13–14). Да он вообще советует не упорствовать в предвзятом мнении и суждении. Но какими бы различными ни были подходы, достаточно того, что борющиеся стороны все же «едины в том, что понятие натуральных чисел играет важнейшую роль во всех арифметических вещах» (12_22–23). Снова и снова у Гуссерля утверждается мысль не просто о кардинальной роли натуральных чисел, но об их «логическом приоритете» (13₄).

Сказанное относится и к последующему рассуждению автора ФА. До сих пор речь шла, поясняет Гуссерль, «о числовых разновидностях практической жизни» (11₂₇). А ведь есть, напоминает он, другие ряды понятий, специфические именно для арифметической науки. «Она говорит о позитивных и отрицательных, рациональных и иррациональных, действительных и воображаемых числах… идеальных числах и т. д.» (11_29–31). Что касается вопроса, который только что обсуждался, Гуссерль опять-таки высказывает твердое убеждение: и здесь выражения, фиксирующие эти числа, всегда включают натуральные числа 1, 2, 3… в качестве составных частей, так что Anzahl продолжает играть кардинальную, исходную роль. (Для краткости и однозначности впоследствии беру это понятие в немецком написании.)

Но вообще-то здесь уже затрагивается (хотя пока не обсуждается) проблема, принципиально важная для всего историко-научного, историко-философского контекста, в котором возникала ФА.

Проблема же состояла в том, что во всех продвинутых науках того времени накопились огромные массивы знаний, как относящиеся к связи понятий науки и «практической жизни» (десятилетиями позже Гуссерль введет характерное понятие Lebenswelt, жизненного мира), так и уже отдаленные от этой связи, выражающие внутренние потребности самих наук. Перечисляемые автором ФА сложные, производные понятия числового ряда родились как раз из второй потребности. И вопрос о том, можно ли и нужно ли такие вторичные «ряды» возводить к первым, да и вообще учитывать в фундаментальной понятийной структуре соответствующих наук, оказывался весьма непростым и порождал уже довольно многочисленные споры и размежевания, которым скоро предстояло перерасти в своего рода «кризис оснований», маркировавший трудный переход научного познания от классических к неклассическим наукам, более того – от «классической» культуры нового времени к тому, что отвечало идеям всякой последующей «современности».

Вопросом о новых «рядах» числовых понятий Гуссерль более основательно займется в материалах ко II тому ФА (и я планирую обратиться к ним в соответствующих главах второй книги). В конце Введения Гуссерль с полным на то основанием протягивает нить от арифметики к философии как таковой, в частности, к теории познания. «Взаимосвязанные понятия единства, множественности и (натурального) числа являются фундаментальными понятиями человеческого познания и как таковые претендуют на особый интерес со стороны философии, тем более что существуют громадные трудности, которые осложняли их понимание, давали повод для возникновения ошибок и тонких споров» (13_9–14 – курсив мой. – Н. М.). Гуссерль отмечает, что целый ряд таких трудностей внутренне связан с определенной спецификой психологической конституции названных понятий, почему в прояснении этих проблем есть особый интерес и для психологии. Введение завершается предложением, в котором ясно, недвусмысленно объединяются философско-арифметический, психологический и логический интересы и подходы: «В качестве задачи последующего анализа я обозначаю [следующую цель]: удовлетворить не только упомянутые арифметические, но прежде всего эти логические и психологические интересы» (13_18–20).

На пути подобного задуманного синтеза было вполне естественно начать со специальной отработки какого-либо одного аспекта и материала. Что им стали если не прямо и единственно психологический аспект и материал, но также проблематика, тесно связанная с тогдашней психологией – хотя, как будет показано, даже и здесь не только с ней, – объяснялось некоторыми специальными предпосылками. Они имели и общетеоретический характер, и конкретное историческое происхождение, находя объяснение в особенностях творческого пути молодого Гуссерля. Кратко обозначу эти предпосылки и объяснения.