Рарок и Леса

Руфус пережил, не сломался, выпрямился, но в душу глубоко запали слова Гелис о том, что он принадлежит не к тому типу мужчин, который нравится девушкам. Он это так для себя понял. Что ж, что дано, то дано, а чего нет, о том бессмысленно сожалеть. Возможно, Творец предназначил его для других целей, а Инци об этом, несомненно, знает и одобряет. Так о чём же тогда печалиться ему – скромному служителю своего Бога?

......................................................................................................

Эти события произошли более трети его нынешней жизни назад. Нет, Руфус не перестал глядеть в сторону женщин, но он смирился со своим положением. По крайней мере, ему так казалось до встречи с Гюрзой… И вот, теперь мир перевернулся с ног на голову! Гюрза была сейчас в том же возрасте, что и Гелис тогда, но отличалась от неё, как… ландыш от подсолнуха!.. Руфус чувствовал себя рядом с ней старым, чуть ли не древним, а ещё грубым и неуклюжим. Этакий медведь в одеяниях священника. (Впрочем, сейчас костюм Руфуса был священническим лишь наполовину, а наполовину охотничьим. Так удобней в дороге.)

Но это всё детали, главное суть – Руфус был потрясён признанием девушки, к которой сам испытывал какие-то особые, непонятные ему чувства. («Отеческие, ну, конечно, отеческие!» – убеждал он сам себя, прекрасно понимая, что это не так.) Ему очень хотелось сказать себе, что раненая девушка бредит, и на её слова не стоит обращать внимание, тем более, что она сама так утверждала, когда действие лекарства шло на убыль. Но он знал, что это будет ложь.

Гюрза говорила правду – она любила его. Любила, несмотря на разницу в возрасте. Любила, несмотря на то, что они, по сути, очень разные люди. Любила и всё! Так что же ему делать?

Руфус был в смятении. Ответить на её любовь? Немыслимо! Как он может сделать это, как? Даже представить невозможно такую пару – воистину, красавица и чудовище! Нет, этому не бывать. Испортить жизнь ещё одной девушке? Он же не чудовище в душе…

Руфус вошёл в знакомую нишу, где всё было, как он оставил, когда молился в прошлый раз. Он задёрнул тяжёлые гардины и привычным движением опустился на колени перед маленьким распятием, стоящим на подоконнике.

– О, великий Инци!.. – начал он, прикрыв веки и слегка раскачиваясь.

– Знаешь, что, я ведь и обидеться могу! – раздался рядом знакомый голос.

Руфус резко обернулся и, не удержавшись на коленях, завалился на бок, судорожно хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег! Инци сидел на боковой скамейке справа от него и улыбался! Сейчас он не был прозрачным, как во время их последней встречи двадцать лет тому назад. Он выглядел совершенно живым, и даже на руках и ногах его не видно было следов от гвоздей.

– Мало того, что ты вторично отвергаешь любовь, ниспосланную Небом, – продолжил Инци, погрозив Руфусу пальцем, – так ты ещё и меня замечать, не желаешь. Обращаешься к этому изображению, в то время как я сам сижу здесь перед тобой!

Руфус, по-прежнему, не мог говорить. Весь, дрожа, словно его била лихорадка, он потянулся к Инци, схватил его руку обеими своими и прижался к ней лицом! Инци не отнял руки, а положил другую свою ладонь на голову Руфуса.

– Здравствуй! Здравствуй, мой вернейший ученик и последователь, я тоже рад тебя видеть! – проговорил Инци, всё так же улыбаясь.

– Ин-ци!.. – хрипло вымолвил Руфус, губы которого всё ещё дрожали и отказывались повиноваться.

– Говори! – приказал Инци. – Говори, ибо время дорого, как для тебя, так и для меня.

– Так много… – захлёбываясь говорил Руфус. – Вопросов так много!..

– Ну, так задай их! – ответил Инци. – Не обещаю ответить на все – кое-что ни тебе, ни кому-либо иному знать не положено, а на некоторые вопросы ты и сам не хотел бы знать ответ, так их и задавать не стоит. Спроси о том, что тебя действительно волнует.

– Верентий? Мара?..

– Они со мной. Я знаю, что ты до сих пор скорбишь о них, а я скорбел уже тогда, когда они решили стать гладиаторами. Эх, эта пара была способна на большее! Несоизмеримо большее, чем то, что они успели за свою короткую жизнь. Но Создатель всегда предоставляет чадам своим множество жизненных путей. Увы, люди не способны видеть их все, и чаще всего выбирают самый простой, он же самый неверный. Впрочем, это не про твоих друзей. Их путь не был самым неверным, хоть он и не был единственно правильным. Они тогда выкупили собой тебя! За это им и честь, и слава, за это я им безмерно благодарен! Но теперь вот, их сын в большой беде, и пред ним, как водится, несколько путей, часть которых ведёт к счастью, а часть к гибели. Рарок замечательный юноша, он мне очень симпатичен. Надо же – гладиатор с задатками рыцаря! Но выбор пути труден, и он легко может оступиться.

– Я могу ему помочь?

– Увы, нет. Был бы он рядом – смог бы, но он далеко. Так что вся надежда на твою племянницу.

– На Лесу?!