Раскаленное солнце (СИ)

Решиться на это оказалось труднее, чем на убийство или аферу с документами… И всё же на следующий день, рано утром, натянув на нос капюшон толстовки, я сидел в пролёте между своим этажом (наша квартира была на последнем) и выходом на чердак. Ждал, пока мать куда-нибудь свалит. Я понятия не имел, нашла ли она работу, но и без того, пока я жил дома, эта женщина имела тенденцию уходить куда-то по утрам и возвращаться после обеда, а то и к вечеру. Конечно, уходила она обычно не в семь утра, но проворонить момент мне не хотелось. На самом деле я просто перестраховался, ибо безумно нервничал. Просидел я так часов до десяти, пока, наконец, не раздался щелчок со стороны моей двери. Я еле успел среагировать и скрыться на верхней площадке, чтобы не попасться маме на глаза. Она вышла, закрыла дверь, подёргала и пошла вниз. Я подождал, пока не стихли её шаги. Скрипнула тяжёлая магнитная дверь и плавно, почти бесшумно закрылась. Я выглянул в окно и поискал мать глазами. Уже через несколько секунд её фигура скрылась из виду. Я подождал ещё минут пять, опасаясь, что она что-то забыла и может вернуться, но этого не произошло.

Настало время действовать. Это не должно было затянуться надолго: я прекрасно знал, где мать хранит документы, нужно было только найти эту справку, неважно — мою или её… В идеале, конечно, мою, но главное, чтобы у меня был образец. Я вошёл в квартиру, разуваться не стал, прошёл в мамину комнату, к тому самому шкафу. Открыл заветную дверцу и сразу же увидел нужную мне коробку. Устроившись с ней на кровати, я начал перебирать бумажки. Пальцы тряслись, и это дико бесило. Я не понимал, откуда такая реакция, но ничего не мог поделать. Мне казалось, что я спокоен, что я всё контролирую, я убеждал себя в том, что всё пройдёт как надо, а даже если и нет, у меня есть план действий на любой вариант развития событий, который я только смог себе представить. Да и я ведь не делал ничего криминального. Я был в своей квартире, искал необходимый мне документ, и… я его нашёл. На радостях руки у меня затряслись ещё сильнее. Я закусил нижнюю губу, пытаясь сдержать идиотскую улыбку. Справка перекочевала в твёрдую папку, приготовленную специально для неё, а папка — в стильный чёрный пакетик из дорогого бутика.

Я вернул коробку на место, закрыл дверцу шкафа, оглядел комнату, дабы убедиться, что не оставил следов… По крайней мере, слишком явных. Надо было сваливать. Мне хотелось уйти как можно быстрее и сделать вид, что меня там и не было, что иду я вовсе не из этой квартиры и не из этого дома, даже не из этой части города… Я в считаные секунды оказался в тёмной прихожей, привычным движением потянул дверь на себя и повернул ручку, затем толкнул её, выходя… И на пороге я столкнулся нос к носу, а вернее, врезался прямо в грудь своего классного руководителя, мамкиного хахаля и своей недавней зазнобы.

Такого варианта развития событий я не предполагал и, если честно, растерялся. Пару секунд тупо пялился на Женю, хлопая глазами. К сожалению, он быстрее меня сообразил, что к чему, втолкнул меня обратно в квартиру, вошёл следом и закрыл дверь. Мне ничего лучше не пришло в голову, кроме как переть на пролом. Я просто попытался обогнуть его и… как-нибудь выйти, хотя очевидно было, что шансы на удачный исход этого рывка равны нулю. Женя перехватил меня и прижал к стене.

— Куда?! — прорычал он. — Всё, попался. Я тебя не выпущу. Сейчас твоей матери буду звонить.

— И что? — огрызнулся я. — Пристегнёте меня к батарее?

— Пристегнём, если понадобится.

— Не имеете права!

— А ну-ка, расскажи мне о своих правах, сопляк! — усмехнулся мой учитель. — Хотя откуда тебе знать? Ты же в школу не ходишь.

— Руки убери, — сквозь зубы прорычал я, а заветный пакетик осторожно спустил по стенке. Держал Женя меня крепко, местами было даже больно. — Ты мне никто, мужик какой-то…

Он схватил меня за шиворот и толкнул в сторону комнаты, не дав опомниться, затолкал меня внутрь и швырнул на кровать.

— Вот в чём дело, — усмехнулся я. — Так и сказал бы, что хочешь продолжить.

— Закрой свой рот, — поморщился он. — Тебе не стыдно? Вот тебе не стыдно? Ты же мужчина! Ты хоть знаешь, как твоя мать переживает? Сколько она плакала? Сколько ночей она не спала?!

— Эээ… Давай без этих подробностей. Меня не интересуют ваши бессонные ночи.

— Прекрати. Ты говоришь о своей матери, подонок. Ты отвратителен. Она мне рассказывала про наркотики и притон, в котором ты ошивался.

— Ой, да что ты? Вам, кроме меня, поговорить больше не о чем? Сводил бы её в театр, в ресторан. Мне тебя учить, что ли? Сделай ей нормального ребёнка и воспитывай его, как хочешь! — меня колотило. Голос срывался на истерические смешки, что мне очень и очень не нравилось.