Распалась связь времен? Взлет и падение темпорального режима Модерна

                        В любом начале волшебство таится,
                        Оно нам в помощь, в нем защита наша.
                        Пристанищ не искать, не приживаться,
                        Ступенька за ступенькой без печали
                        Шагать вперед, идти от дали к дали,
                        Все шире быть, все выше подниматься!

Герман Гессе. Ступени

[178]

Это поэтическое кредо звучит как вариация гегелевской идеи прогресса. То, что во всемирной истории происходит с мировым духом, возможно в жизни каждого человека: движение ко все большей свободе. Людям достаточно лишь принять продолжающееся движение в открытое будущее и адаптироваться к закону вечного становления. При этом взгляд должен быть устремлен только вперед, не останавливаясь на прошлом (родина). Здесь примечательна связь между началом и прогрессом, которая не исключается данным концептом времени: волшебство начала обновляется на каждой ступени, ибо оно обусловлено забвением или преодолением предшествующих ступеней.

Но в истории западной культуры волшебство начала состоит и в повторяющейся возможности избавиться от накопившегося балласта истории, чтобы без обременения предпосылками начать все заново. В подобном контексте начало увязывается не с прогрессом, а с тем, что называется tabula rasa или «час ноль». Выражение «час ноль» восходит к планированию военных операций. Оно означает момент времени, когда начинается военная операция с ее последовательностью запланированных событий. Таким «часом ноль» стало 6 июня 1944 года (D-Day), когда союзники приступили к крупномасштабной высадке десанта в Нормандии. 8 мая 1945 года, день капитуляции Германии, закончивший Вторую мировую войну, также был историческим «часом ноль», который установил новый порядок в Европе. «Час ноль» играет важную роль в научных экспериментах. К нему идет обратный отсчет времени, когда, например, происходит запуск космической ракеты, транслируемый телевидением для всего мира. В эпидемиологии нулевым индексом отмечается носитель нового, доселе неизвестного заболевания. Огромное значение имеет религиозный «час ноль», структурирующий весь западный календарь: эпохальный рубеж рождения Христа разделил всю человеческую историю на «до» и «после». Это событие давно переросло культурную сферу и приобрело универсальный характер, ибо: «Новая точка отсчета времяисчисления позволила не только избежать значительных погрешностей, обусловленных неточной датировкой сотворения мира. Она расширила – что оказалось вскоре необходимой предпосылкой для научных исследований – новым, принципиальным образом возможности исторической хронологии, не устанавливая никаких арифметических границ для исторического взгляда во все более отдаленное прошлое и будущее»[179].

За этим первоначалом, определившим нашу всемирно-историческую хронологию, последовало немало дальнейших начал. В качестве примеров можно назвать Великую французскую революцию, учредившую новый календарь, и Американскую революцию, которая сознавала себя как возможность абсолютно нового начала. Такую мысль со всей определенностью высказал Томас Пейн, один из отцов-основателей США: «В нашей власти начать строить мир заново. Со времен Ноя до настоящего времени не было положения, подобного существующему. Рождение нового мира не за горами, и племя, быть может, столь же многочисленное, как население всей Европы, получит свою долю свободы благодаря событиям нескольких месяцев. Мысль эта бросает в трепет, и, с этой точки зрения, какими ничтожными, какими смешными выглядят мелкие пустяковые придирки немногих слабых или пристрастных людей, когда их сравниваешь с делом мирового значения»[180].

Своей мысли о новом начале Пейн придал форму призыва, чтобы американцы осознали значительность исторического момента и свою ответственность перед мировой историей. Объявлением независимости американцы не только сбросили оковы, сдерживавшие их под властью колониальной метрополии, но и освободились от наследия пуританских корней. Не случайно «молодая американская нация, освободившись политически от Европы и духовно от кальвинизма, сделала Адама, прототипа невинного человека (не обремененного догматическим первородным грехом), символом и идеалом своей судьбы»[181]. Это один из вариантов так называемого «нового человека», который позднее приобрел устрашающие черты в политических идеологиях ХХ века. Если, согласно христианскому вероучению, «первородный грех» Адама (по-английски выражение «первородный грех» звучит как «original sin») может быть искуплен только по милости божьей, то невинность американского Адама достигалась в мирских рамках стиранием и забвением прошлого. От первых пуританских выходцев из Старого Света до наших дней американский Адам остается прототипом иммигранта, который сжигает за собой все мосты и начинает жизнь с чистого листа.