Расплата (СИ)

— Тебя действительно сейчас волнует, что подумает Милош?! Ты серьезно?! Кристина, давай не будем сейчас думать о том, как это выглядит со стороны. Милошу я сам все объясню, если понадобится. Сейчас тебе нужна помощь, а я в состоянии тебе помочь. Не спорь со мной, ладно? В конце концов, я не хочу, чтобы ты сошла с ума от собственных кошмаров и отсутствия нормального сна. И вообще, я твоему отцу обещал, что позабочусь о тебе. Перестань вырываться.

Глава 19

Мелкий нудный дождь барабанил по карнизам, сливаясь в одну тоскливую мелодию. Чем обернется новый день, Кристина и предположить не могла. Лежала и гадала, что делать ей в огромной клетке чужого дома? Как вести себя с Милошем? Как с графом себя вести, и как свести к минимуму неудобства, которые невольно доставляет им своим существованием? Кристина потянулась, спросонья разглядывая незнакомую светлую комнату в нежно-голубых тонах и вспоминая вчерашний день: прекрасный далекий город, хмурого, неприветливого Милоша и Анри, посреди ночи несущего ее на руках сюда, в свою спальню. Он прав — рядом с ним кошмары отступают. Кристина привстала и огляделась в поисках своего защитника — хотелось поблагодарить его за спокойную ночь и убедить, что все-таки такая забота излишня, ей нужно самой научиться уживаться со своими кошмарами, не втягивая в проблемы других. Но оказалось, что в комнате она была одна. Ушел… Надолго ли? И как выйти ей теперь из его спальни? А если Милош увидит, что она ночевала у Анри? Да он ее живьем съест и слушать не станет!

Кристина встала, аккуратно заправила постель, гадая, как не скомпрометировать ни графа, ни себя, а взгляд упал на лист бумаги на прикроватной тумбе: «Платье в кресле. Морис ждет тебя внизу». Девушка огляделась — и действительно, темно-синее плотное платье лежало в кресле, ожидая хозяйку. С щемящей тоской Кристина подошла к подарку и коснулась дорогой ткани — ничего у нее своего не осталось, даже одевать ее приходится по сути малознакомому мужчине; он ей не муж, не брат и не отец, а она живет теперь в его доме, спит в его постели, носит его одежду, а взамен ничего, кроме лишних хлопот и проблем, дать ему не может. Стыдно. Горько. Тошно.

— Доброе утро! — улыбнулся Морис, оборачиваясь к спускающейся по лестнице девушке.

— Доброе.

Ей казалось, что отовсюду за ней следят смеющиеся глаза, втайне презирая; ей казалось, что и Морис воспринимает ее не иначе, как постельную грелку друга, глядя, как выходит она из хозяйской спальни.

— Кристина, все в порядке? — заметив ее смятение, насторожился парень прежде, чем она сумела придумать хоть какое-то оправдание.

В порядке?! Нет! Не в порядке! И ей расплакаться хочется от осознания собственной ничтожности, ей сбежать хочется, и страшно посмотреть в глаза Морису — она уверена, в них лишь насмешка и презрение, снисходительная опека над испорченной девчонкой, оскверняющей одним своим присутствием все вокруг.

— Кристина?! — Морис подошел ближе, коснулся лица девушки, заставляя все же посмотреть на него. — Что случилось?

Ни насмешки, ни презрения, как ни странно, в его глазах не оказалось — лишь тревога, но Кристина, теряя остатки самообладания, только головой замотала, боясь, что действительно расплачется перед парнем, если начнет говорить.

— Вас кто-то обидел? Милош?! — не унимался Морис, не понимая, что происходит.

— Нет-нет, все в порядке. Милош ни при чем. А где Анри?

— Я здесь как раз, чтобы проводить Вас к нему. Кристина, на Вас лица нет, что случилось? Ну не Анри же Вас обидел?

— Нет, конечно! Морис, все в порядке. Правда.

— Ладно, не буду лезть в душу, но давайте договоримся, если Вам понадобится помощь, Вы всегда можете ко мне обратиться. Хорошо?

Да что они все, сговорились что ли? И все же во избежание дальнейших расспросов Кристина послушно кивнула, позволяя себя чуть приобнять и увести из дома.

Дождь прекратился, выглянуло солнце. Вдыхая свежесть нового дня, Кристина успокаивалась — утренние переживания уходили, впуская в пугливое сердечко надежду, что все плохое рано или поздно закончится, как этот дождь, и солнце вновь взойдет над ее жизнью, осушая дождинки-слезы на щеках.

Морис с расспросами больше не приставал. Неторопливо, давая Кристине успокоиться и надышаться свежестью утра, вел он ее по абервикским улочкам, легонько придерживая за талию, пока шумные площади и дома не оказались далеко позади, а аккуратная, выложенная камнем дорога не превратилась в узкую пыльную тропу, уходящую к высоким кованым воротам.

— Посторонним сюда нельзя, и для тебя, Морис, исключений нет, — недовольно выкрикнул тучный дядька лет шестидесяти по ту сторону ворот, заметив рядом с Морисом незнакомую девушку. — Кто это с тобой? Девушку не пропущу.

— Повежливее можно? — фыркнул Морис. — Девушка не посторонняя. Для Леронда у тебя исключения есть? Открывай ворота, он нас ждет.

— Леронд… Меня никто не предупреждал, — проворчал страж.

— Открывай, говорю. Я — твое предупреждение, а будешь спорить — стану и наказанием.