Расплата. Трилогия

   И вот -- мы опять лицом к лицу с вечной, неразгаданной тайной, перед завесой, скрывающей от пытливого ума человека роковой смысл войны... Я не верю мечтателям, которые надеются, что со временем войны прекратятся. Война такое же стихийное явление в жизни органической, как ураган, землетрясение -- в жизни неорганической. Автор романа тщетно пытается разрешить эту загадку и оставляет вопрос открытым; но странно, что и другой, попутный, вопрос он считает неразрешимым: "Может ли истинный христианин идти на войну с тем, чтобы убивать себе подобных?" Эта мысль красной нитью проходит через всю книгу, иллюстрирована массой текстов из Писания, но ответа на нее нет, а между тем, мне кажется, он существует. На первый взгляд какое жестокое противоречие: с одной стороны -- все христианские церкви (всех вероисповеданий) признают присягу на верность воинскому долгу, имеют установленные каноническими правилами молитвы и даже целые богослужения о "победе и одолении" врага, с другой -- не только подходя к причастию, не только участвуя непосредственно в пасхальном крестном ходе, но даже входя в преддверие алтаря (официально миряне лишены права входа в сам алтарь, -- они могут быть только в ризнице или в жертвеннике), подходя к Плащанице для поклонения, всякий военный обязан снять оружие. Значит, оружие не терпится в "месте святе"? Но как же призывают на него благословение Божие?.. Мне думается, противоречие падает, и ответ на вопрос является сам собою, стоит лишь поставить его иначе: "Может ли истинный христианин идти на войну с тем, чтобы, жертвуя собственной жизнью, защитить себе подобных от врага, идущего извне?" Ответ ясен -- не только может, но и выполнит этим свой священный долг, так как "больше сея любве никто же имат, иже душу свою полагает за други". Война наступательная, имеющая целью покорение народов, захват их имущества, -- противна Христову учению, но защита Родины, жертва собственной жизнью за благо ее -- святой подвиг любви и самоотвержения. Однако довольно философии.

   28 марта, 2 часа дня. Сегодня утром, совершенно неожиданно (и притом впервые) был приглашен к адмиралу на совещание. Кроме меня, присутствовали только флаг-капитан и лейтенант С. Думаю, что приглашением обязан последнему. Адмирал начал с заявления, что присутствующие в курсе дела, и просил их высказать свое откровенное мнение. В отношении ко мне это было не совсем правильно, так как я не состоял в числе посвященных в тайны штаба и если знал больше, чем другие офицеры "Суворова", то лишь из отрывочных и часто уклончивых сообщений лейтенанта С. да из разговоров за адмиральским столом.

   Флаг-капитан говорил довольно пространно и довольно неопределенно. Насколько я его понял, он указывал на необходимость закончить стратегическое развертывание сил и затем действовать, сообразно полученным сведениям о дислокации сил неприятеля. На мой вопрос, что понимать под "стратегическим развертыванием сил", -- я получил ответ, что 25 марта адмирал Небогатов со своим отрядом вышел из Джибути. Оказывается, эта новость была доставлена консулом при нашем проходе мимо Сингапура.

   -- Неужели все-таки послали?.. -- Без рандеву? Так? На авось? На Миколу?.. -- не удержался я.

   Адмирал ничего не ответил, только нахмурился и ниже опустил голову, а лейтенант С. проворчал мне на ухо: "Сорвалось! -- не удалось удрать! Они сильнее... Плетью обуха не перешибешь! Мы их -- донесением, а они нас -- предписанием!.."

   Новость сильно меня поразила, и, признаюсь откровенно, в первый момент я растерялся... -- Небогатову приказано идти quand m?me... Нам посчастливилось обмануть бдительность предприимчивого врага... Взяли "на номер" (в рулетке), но нельзя же надеяться взять и второй раз подряд... К тому же мы -- все-таки сила -- пять хороших броненосцев, один броненосный и три легких крейсера, не считая старцев... А у него? у Небогатова? -- сплошь рухлядь!.. Что делать?.. Ждать? Невозможно!.. Идти вперед, а его бросить на произвол судьбы -- пусть выкручивается, как знает? -- не по-товарищески... Однако, если мы пойдем вперед, осмелятся ли японцы разделить свои силы, оставив здесь, на юге, отряд, достаточный для верной победы над Небогатовым?.. Вряд ли!.. Они любят действовать наверняка, а ведь наш успех, хотя бы и неполный, в Японском море будет для них страшным ударом... Если же здесь оставят только кое-что и, допустим, при удаче для них, подобьют Небогатова? -- он укроется в нейтральные воды, в худшем случае -- разоружится... Ну и Бог с ним!.. Конечно -- вперед!..

   Все эти мысли с быстротой молнии проносились в моей голове за время короткой паузы, в течение которой адмирал, чертя что-то карандашом на листе бумаги, изредка вскидывал на меня глаза, ожидая, когда я заговорю.