Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени

Даже если бы ты лишь с самыми приветливыми и искренними из них знался, лишь в местах отдыха и развлечений с ними общался, и тогда бы почувствовал только досаду и раздражение, горечь и отвращение. Ты приходишь к ним с душой открытой, добро предвкушая, а уходишь в настроении отвратительном, все проклиная, ибо общество погрязло в пороках и превратилось в рассадник грехов. Отдохновение в этом мире найдет лишь тот, кто от мира удалился и отшельником живет, только уединение приносит утешение, чем менее ты с другими людьми общаешься, тем более в помыслах своих очищаешься.

Жизнь вдалеке от людей бережет от заразы,
             общение с ними вере и разуму порчей грозит.
Так, бейт{178}

одинокий единою рифмой не связан,             неполная рифма прелести его не умалит.

В своем уединении мы с пашой усердно работали. Я подчинялся его просьбам и желаниям и выбирал для него книги разного содержания: по истории и литературе, по философии и другим наукам, современные и старинные, знакомя его с лучшими образцами знания и науки и стараясь не допустить утомления и скуки. То мы бороздили просторы морские, то углублялись в пески пустыни, видели того, кто сжег корабли{179}, чтобы, бросив вызов смерти, вести в бой свои полки, слышали голос поэта, в пустыне верблюдицу подгоняющего и свою возлюбленную воспевающего, переходя от изъявлений любви к самовосхвалению и смертельных битв перечислению. Он бейты любовные героическими перемежает и к подруге своей из пустыни взывает:

Привет тебе, Сальма, встречай нас и напои,
     если поила ты благородных людей.
К великим подвигам нас призови,
     если призывала знаменитых вождей.
Если хоть раз достойного награждала, прими
     нас и тех, кто за нами придет.
Если гибнет наш вождь-герой, достойнейший
     из молодых его место займет.
В минуту опасности мы жизни свои не щадим,
     хотя и высоко их ценим в мирные дни.
На перекрестках путей кипят наши котлы,
     лечим мы щедростью раны, которые нанесли.
Старейшин племени нашего погубили враги,
     но в силах мы за себя постоять,
Если от копий наших увернутся враги,
     руками сумеем мы их достать.

Мы видим, как волнуется верблюдица, к родным местам приближаясь, она, как и всадник ее, в разлуке с домом страдает. Она вторит его воздыханиям и стонам, а он, слыша ее жалобный рев, радуется, что она чувства его разделяет. Он вздыхает, стенает и запевает:

Явилось мне видение и чувства всколыхнуло,
     неужто и верблюдов виденья посещают?
Быть может, задремав, увидели в пустыне
     кусты акации, что ветками качают,
А тени от кустов, как женщины поющие,
     от песен тех верблюды замирают
и вот заводят песнь свою верблюжию,
     она без слов тоску их выражает.

Мы становимся свидетелями знаменитых битв и сражений, видим кровь, текущую по руслам высохших рек, стекающую с поверженных тел, видим смерть, собирающую свой урожай голов и душ, воина гордо шагающего в рядах и наносящего своим копьем смертельные удары, а потом воспевающего их силу и точность:

Ибн ‛Абд ал-Кайсу мощный удар я нанес,
     пронзило копье его тело насквозь.
Стоя над телом поверженным ты узришь,
     море крови, что под ним разлилось.
Я не забочусь о тех, кто будет скорбеть,
     славное дело мне свершить удалось.

Война разгорается и пламя ее не утихает, пока она не оставит женщин вдовами, а детей сиротами, пока не будут разграблены все богатства, не опустеют селения и не превратятся в руины дворцы. Случается, что в войне ослабевает сильный и побеждает слабый, который и не помышлял о победе. Сколько государств исчезло в войнах, сколько рухнуло тронов, сколько могущественных и славных царств пало, утратив свои величие и мощь. Падение их никто и вообразить себе не мог, а оно свершилось в мгновение ока по велению судьбы и рока. Для любого царства, как бы широко ни простирались его владения, есть предел и приходит срок падения.