Рассказ неизвестного человека (An Anonymous Story)

"Go along, your mistress wants you."	-- Иди, тебя твоя зовет.
Zinaida Fyodorovna considered me as a being of a lower order, and did not suspect that if any one in the house were in a humiliating position it was she.	Зинаида Федоровна относилась ко мне как к существу низшему и не подозревала, что если кто и был в доме унижен, так это только она одна.
She did not know that I, a footman, was unhappy on her account, and used to ask myself twenty times a day what was in store for her and how it would all end.	Она не знала, что я, лакей, страдал за нее и раз двадцать на день спрашивал себя, что ожидает ее впереди и чем всё это кончится.
Things were growing visibly worse day by day.	Дела с каждым днем заметно становились хуже.
After the evening on which they had talked of his official work, Orlov, who could not endure tears, unmistakably began to avoid conversation with her; whenever Zinaida Fyodorovna began to argue, or to beseech him, or seemed on the point of crying, he seized some plausible excuse for retreating to his study or going out.	После того вечера, когда говорили о службе, Орлов, не любивший слез, стал видимо бояться и избегать разговоров; когда Зинаида Федоровна начинала спорить или умолять, или собиралась заплакать, то он под благовидным предлогом уходил к себе в кабинет или вовсе из дому.
He more and more rarely slept at home, and still more rarely dined there: on Thursdays he was the one to suggest some expedition to his friends.	Он всё реже и реже ночевал дома и еще реже обедал; по четвергам он уже сам просил своих приятелей, чтоб они увезли его куда-нибудь.
Zinaida Fyodorovna was still dreaming of having the cooking done at home, of moving to a new flat, of travelling abroad, but her dreams remained dreams.	Зинаида Федоровна по-прежнему мечтала о своей кухне, о новой квартире и путешествии за границу, но мечты оставались мечтами.
Dinner was sent in from the restaurant. Orlov asked her not to broach the question of moving until after they had come back from abroad, and apropos of their foreign tour, declared that they could not go till his hair had grown long, as one could not go trailing from hotel to hotel and serving the idea without long hair.	Обед приносили из ресторана, квартирного вопроса Орлов просил не поднимать впредь до возвращения из-за границы, а о путешествии говорил, что нельзя ехать раньше, чем у него отрастут длинные волосы, так как таскаться по отелям и служить идее нельзя без длинных волос.
To crown it all, in Orlov's absence, Kukushkin began calling at the flat in the evening.	В довершение всего, к нам в отсутствие Орлова стал наведываться по вечерам Кукушкин.
There was nothing exceptional in his behaviour, but I could never forget the conversation in which he had offered to cut Orlov out.	В поведении его не было ничего особенного, но я всё никак не мог забыть того разговора, когда он собирался отбить у Орлова Зинаиду Федоровну.
He was regaled with tea and red wine, and he used to titter and, anxious to say something pleasant, would declare that a free union was superior in every respect to legal marriage, and that all decent people ought really to come to Zinaida Fyodorovna and fall at her feet.	Его поили чаем и красным вином, а он хихикал и, желая сказать приятное, уверял, что гражданский брак во всех отношениях выше церковного и что в сущности все порядочные люди должны прийти теперь к Зинаиде Федоровне и поклониться ей в ножки.
Chapter VIII.	VIII.
Christmas was spent drearily in vague anticipations of calamity.	Рождественские святки прошли скучно, в смутных ожиданиях чего-то недоброго.
On New Year's Eve Orlov unexpectedly announced at breakfast that he was being sent to assist a senator who was on a revising commission in a certain province.	Накануне Нового года за утренним кофе Орлов неожиданно объявил, что начальство посылает его с особыми полномочиями к сенатору, ревизующему какую-то губернию.